— Игорь Владимирович, в чем специфика работы в России по сравнению с другими рынками? Чего у нас нет?

— Специфика проявляется во всем: регулирование, законодательная и юридическая практика, потребности и отношение клиентов, сами банковские продукты и услуги... Наш рынок можно назвать еще довольно молодым, поэтому, по сравнению с более развитым европейским банковским рынком, невысока финансовая грамотность клиентов, в первую очередь, — розничных. Это ведет к тому, что пока далеко не все возможные продукты используются, не все предложения банка могут быть эффективны.
Также затруднен переход от посещения офисов к использованию мобильного банка, используется меньше электронных продуктов, каналов. Частота посещения офисов выше, чем в Европе.
Мы все время должны думать о спросе со стороны населения, поскольку спрос — первичен. Невысокий спрос и является причиной того, что линейка банковских продуктов на нашем рынке содержит от силы 30% продуктов от тех, которые предлагают банки на Западе.
Каких продуктов у нас нет? Многих, в первую очередь тех, которые дают «длинные» деньги. Начиная от накопительных, инвестиционных, заканчивая структурированными.

— Что больше мешает развиваться: чрезмерное или отсутствующее регулирование или то, что клиент не готов, боится дать денег банку надолго.

— Да, клиент не готов. Нет массового спроса, банки зачастую бегут впереди паровоза — предлагают клиентам продукт, который еще не востребован. В рыночной экономике спрос рождает предложение, а российский банковский рынок пока развивается другим путем: предложение двигает спрос. Это очень медленный путь, но постепенно он охватывает все новые и новые слои населения. Растет общий уровень благосостояния, накапливается избыточная масса денег, которые люди готовы инвестировать. Этот фактор помогает проникновению нового.
Если же государство, финансовое и банковское сообщество будут прикладывать последовательные усилия к развитию финансовой грамотности, изменения пойдут быстрее. В долгосрочной перспективе они, безусловно, в интересах потребителя.
Что касается регулирования, то — да, был период, когда банковское регулирование ограничивало развитие кредитных организаций. И, безусловно, ограничения остаются. Но в то же время жесткий надзор необходим для сохранения стабильности системы и банкиры понимают оправданность многих мер.

Россия. Десять лет спустя

— Вы полагаете, мы догоним западные страны по уровню развития банковской системы? В какие сроки? И есть ли смысл вообще догонять, там же тоже вперед идут.

— Прогноз сделать сложно, разные сегменты рынка развиваются разными темпами, но ведь и западные страны не стоят на месте. Скажем, 10 лет назад была надежда, что развитие пенсионной реформы подтолкнет и другие направления, но спустя 10 лет мы видим, что значительных изменений не произошло. Полагаю, что лет через 10–15 — это минимум — по насыщенности продуктами, их качеству и востребованности мы более-менее приблизимся к западным стандартам.

Банки зачастую бегут впереди паровоза — предлагают клиентам продукт, который еще не востребован

— Началось введение нормативов Базеля III, продолжается внедрение Базеля II. Это как-то подстегнет рынок? Ведь если какие-то пути закрываются или становятся менее эффективными из-за регулирования, банки ищут новые.

— Базель III задумывался и внедряется не для того, чтобы развивать рынок. Цель — обеспечить устойчивость банковской системы.

— Сделает ли введение Базельских положений финансовую систему в России более прозрачной и более унифицированной с мировой?

— Да, и это в интересах потребителя, поскольку в них аккумулирован опыт всего мирового сообщества. Над нормативами и моделью работали разные правительства, представители банков, независимые специалисты. И будущее для России заключается в интеграции в мировой опыт и процессы — это единственно верный путь. Филиалы под запретом

— В РФ нет филиалов западных банков, фактически российский Нордеа — бренд с самостоятельным юрлицом. Хорошо ли это для банка? Для российских клиентов?

— Если бы Нордеа Банк и другие западные банки были филиалами, было бы удобно всем: и самим иностранным банкам, и клиентам. Но это ставит в неравные условия российские банки. Хотя, с учетом сильных позиций российских госбанков, их величины и рейтингов, я думаю, наличие филиалов на них никак бы не повлияло.
Рассмотрим, например, выпуск рублевых облигаций разных банков на российском рынке. По идее, чем выше рейтинг заемщика, тем больше он привлекает инвесторов. Но если взять для сравнения тот же Сбербанк и некоторые крупнейшие международные банки, оказывается, что у иностранных банков выше рейтинги и финансовая устойчивость, а условия размещения хуже, чем у Сбербанка или ВТБ. Влияет все: база инвесторов, их привычки, возможность устанавливать лимиты.
Поэтому я не вижу проблемы в том, чтобы иностранным банкам было разрешено открывать в России филиалы. Качественного сдвига в банковской системе, ее надежности, в уровне сервиса мы бы не увидели.
Западные банки занимают не такую существенную долю нашего рынка, и она не увеличивается после кризиса. Но их стратегии в России точно не зависят от такого фактора, как невозможность открыть филиал, они зависят от рыночных позиций и стратегий материнских банков.

— Но надежность у филиала все же выше, ведь по его «грехам» отвечает материнская структура?

— Конечно, имея за спиной филиала весь баланс и капитал материнского банка, ты становишься более надежным. Но при текущих правилах и сложившейся деловой этике работы на рынке это не влияет серьезно на российский рынок в целом, и уж точно не влияет на розничный бизнес. Это может быть важно для крупнейших компаний-заемщиков, которые перестают быть ограниченными локальными нормативами на одного заемщика и внутренними лимитами на один банк. Но в этом нет «стопора» для банковского сектора и клиентов.

В группе нет такого понятия, как лимиты на дочерний банк

— Многие западные банки в последние год-два выводят капитал из России, сокращают издержки, мы видим серьезные «оптимизации». Почему так? Ведь РФ едва ли не самая доходная по кредитным продуктам страна мира? И насколько все это про российский Нордеа Банк?

— Действия иностранных банков в России после кризиса были обусловлены не проблемами или перспективами российского рынка, а ситуацией у материнских банков на своих родных рынках. Россия тут не уникальна — если материнский банк не считал какую-то страну приоритетной, не приносящей прибыли, там бизнес сворачивали.
Что касается конкретно Nordea, то за четыре с половиной года группа очень сильно выиграла на фоне многих других банков и показала минимально волатильный результат. Этому способствовали разные факторы: стратегия работы с клиентами, консервативная позиция по рискам, концентрация на одном географическом сегменте. И в Нордеа Банке бизнес постоянно рос, не было провалов даже по квартальным периодам. Мы не метались, как некоторые другие, включая крупнейшие мировые банки, в попытке закрыть текущие проблемы. Стратегия развития в России была последовательной. И не было негативного опыта, даже в 2008–2009 годах.
А сокращение издержек — это общемировая тенденция, связанная с необходимостью повышения эффективности и устойчивости банковского бизнеса, продиктованная требованиями Базеля III и рыночной ситуацией в мире.

— Можно ли говорить о том, что на российский Нордеа увеличены лимиты?

— Мы — банк внутри группы, а в группе нет даже такого понятия, как лимиты на дочерний банк. Группа взаимодействует в рамках утвержденного бизнес-плана, в том числе по вопросам фондирования.

Ипотека — это якорный продукт

— Ваш банк традиционно ассоциируется с ипотекой. Какие еще розничные продукты пользуются популярностью? Какова статистика по 2012 году: сколько приходится на ипотечный сегмент и иные? Собираетесь ли вы расширять предложение, за счет каких продуктов?

— Да, у нас всегда было сильное предложение по ипотечным продуктам. И в рейтингах по ипотеке мы всегда в числе лидеров. Это якорный продукт для нас, к тому же с минимальными кредитными рисками.
На Западе, когда клиент берет ипотеку, он фактически выбирает для себя «домашний» банк, в котором он будет получать полное обслуживание по всем своим финансовым вопросам. У нас на рынке пока по-другому. Но нам не хотелось бы ассоциироваться только с ипотекой. В последние годы вокруг ипотеки мы выстроили полноценное розничное предложение, новый розничный имидж банка с очень хорошими, даже уникальными продуктами: например, «Домашний банк» с программами лояльности, индивидуальным подходом, сегментацией клиентов. Сейчас мы планируем развивать серьезные кобрендинговые программы.

— То есть ставка сделана на программу лояльности? Западный опыт показывает, что это весьма затратно, а эффективность куда ниже, чем от финансового планирования.

— Мы делаем ставку на лояльных клиентов, а наша программа «Домашний банк» — это ключевой инструмент повышения их лояльности. Финансовое планирование можно назвать одним из важнейших элементов этой программы, с его помощью можно собрать воедино все финансовые потребности клиента на долгосрочную перспективу и предлагать их решение. Этот инструмент используется в группе Nordea, и мы его активно внедряем, сейчас проводим пилоты и скоро будем предлагать во всех отделениях.

Зачастую по каким-то сегментам и продуктам мы «отъедаем» долю в госбанках. Это сложно, но возможно

— Вы снижаете ставки по ипотеке, в то время как на рынке была тенденция роста. С чем это связано? Дешевые деньги материнской компании? Конкуренция? Продолжится ли снижение ставок?

— Скажем так: у Нордеа Банка конкурентное фондирование. То есть такое, которое позволяет нам быть конкурентными на рынке. Стоимость наших пассивов вполне рыночная. Внутри группы все ее подразделения в разных странах получают деньги по одной цене. Другой вопрос, что в стоимости капитала, конечно, учитываются страновые риски.
Что касается ставок по ипотеке, мы не реагируем на несущественные изменения рынка, поэтому ставки у нас стабильные. Был период, другие банки ставки повышали. Мы — нет. Сейчас конкуренты ставки снижали, мы — нет.

Это честная цена за наше кредитное качество

— Переформулирую вопрос: Сбербанк и ВТБ с их почти неограниченным доступом к дешевому государственному фондированию для вас угроза?

— Со Сбербанком конкурировать, безусловно, тяжело. На любом рынке сложно соперничать с монополистом или игроком, занимающим критическую долю рынка. Принимаем ли мы во внимание то, что делает Сбербанк? Конечно. Как монополист, он диктует политику. Все реагируют, жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. А вот следовать за монополистом или против течения — выбор банка.
Тем не менее, рынок растет, и мы растем. Значит, есть возможность конкурировать. Зачастую по каким-то сегментам и продуктам другие банки и мы «отъедаем» долю в госбанках. Это сложно, но возможно.

— В чем ваши преимущества?

— Программа лояльности клиента «Домашний банк», например. Она работает, развивается и нравится клиентам. Мы будем конкурировать с госбанками за счет нее и подобных комплексных предложений.

— На сайте вы пишете, что привлечение вкладов — в фокусе внимания банка. Между тем, лучшие из условий, которые мне предложили в колл-центре — 7,2% годовых — не столь уж высоки по рынку. Поясните, пожалуйста, политику банка.

— Какое-то время назад наши ставки были повыше. Сейчас рынок ниже и мы понизили ставки. Но ставка по депозиту — это не единственный параметр, определяющий конкурентоспособность банка. В нашем случае это честная цена за наше высокое кредитное качество и наивысшую надежность. Когда мы привлекаем клиента, пытаемся объяснить, в чем разница между нашими вкладами под 7,2% и вкладом в небольшом банке под 11%.
При этом надо понимать, что депозит — это не единственный продукт, создающий пассивы. Набор продуктов и инструментов гораздо шире: это и зарплатные проекты, и остатки на счетах.

— Насколько я знаю, в банках Европы этот вопрос зачастую решается тем, что на остатки по счетам начисляются проценты.

— Это так. У нас в России тоже начисляются, но ставка не столь высока. Мы очень внимательно смотрим на это направление и будем поддерживать здесь конкурентоспособность.

Большая сеть — это не наша стратегия на ближайшее время

— Если ставки по остаткам будут относительно адекватными депозитным, разве банк не выиграет? А сейчас «зарплатники» деньги снимают и несут на депозиты в другие банки.

— Безусловно. Зарплатные проекты — это самый большой источник остатков на счетах.
Отдельный вопрос, как и что банк делает, чтобы остатки задерживались. Безусловно, проценты по остаткам — один из способов конкурировать. Наша стратегия — конкурировать за счет сервиса, продуктового предложения, а не цены. Мы даем клиенту удобные способы расчетов, продукты, кобрендинговые программы, чтобы ему было интересно оставлять у нас деньги.

— Ваш банк специализируется на кредитовании. Но, судя по данным сайта, офисов и банкоматов не так уж и много. Вы предлагаете клиентам для расчетов только мобильный банк или работаете без комиссий с другими банками?

— Безусловно, у нас есть программы взаимодействия с другими банками, договоренности по сети банкоматов, что дает клиентам возможности снимать какую-то часть средств бесплатно. И, конечно, мы серьезно занимаемся интернет-банкингом, делаем его конкурентным. Большая сеть — это не наша стратегия на ближайшее время точно. Конечно, мы ищем и находим, и будем искать партнеров, чтобы облегчить клиентам доступ к нашим услугам.

— На рынок выходит китайский специализированный строительный банк. Ждете ли вы в перспективе снижения цен и других перемен в ипотечном сегменте в среднесрочной перспективе?

— Такие мировые гиганты, как Дойче Банк и UBS присутствуют в России уже несколько десятков лет. Как это повлияло на ставки? Пришел новый крупный банк с китайским капиталом. Хорошо, что пришел. Посмотрим, что будет, но угроз я не вижу: в обозримом будущем ничего не изменится.

Банки не стремятся выходить в сегмент с высоким риском

— В России пользуется все большей популярностью частное строительство жилья, но получать кредиты под земельные участки крайне сложно. Планируете ли вы расширять предложение в этом сегменте?

— Банки отпугивает низкая ликвидность таких залогов. Банки идут туда, где самый надежный, выгодный и легко продающийся продукт. Квартиры — гораздо более ликвидный продукт с отработанной стратегией продаж. Как только будет перенасыщен рынок ипотечного кредитования под залог квартир, банки пойдут дальше. Пока он не насыщен, да и банки в кризис многому научились, ужесточили свою кредитную политику и не стремятся выходить в сегмент с более высоким риском.

Сокращение издержек — общемировая тенденция, продиктованная требованиями Базеля III и рыночной ситуацией в мире

— Можно ли говорить о том, что российские регуляторы интересуются мнением банкиров, в том числе вашим? Проводятся ли регулярные встречи, учитываются ли нужды при составлении нормативов и законопроектов? Эффективны ли существующие банковские ассоциации? С какой вы предпочитаете взаимодействовать?

— Конечно, многие вещи обсуждаются и отрабатываются Центробанком вместе с банкирами, начиная с нормативов Базеля II и Базеля III и заканчивая различными инструкциями. ЦБ интересуется мнением сообщества, и мы влияем на решения и через ассоциации, и контактируем непосредственно. Мы входим в обе банковские ассоциации.

— Зачем такое «дублирование»? Взносы, насколько я понимаю, довольно значительны.

— Так исторически сложилось. Кроме двух российских, есть также Ассоциация европейского бизнеса, через нее мы тоже решаем вопросы: координируем интересы, лоббируем, советуемся, предлагаем. Тоже работающий канал.

Мы должны следовать мировой практике

— Где проще осуществлять взаимодействие с регуляторами — у нас или в Швеции?

— Некорректно будет давать комментарий, поскольку я не общаюсь напрямую со шведскими регуляторами. Но я знаю, что наши шведские коллеги характеризуют их взаимодействие, как очень конструктивное.

— С одной стороны банки, как вы справедливо заметили, зарегулированы. С другой — у нас колоссальные законодательные дыры: нет закона о коллекторской деятельности, о кредитных картах, о банкротстве физлиц. Они нужны?

— Конечно, Россия должна следовать по пути развития законодательной базы в соответствии с мировыми стандартами. И закон о кредитных картах непременно должен быть, и о частном банкротстве. Вопрос только — в каком виде. В России в силу ее специфики может получиться так, что, например, закон о банкротстве даст возможность определенной категории людей легально не платить по долгам.

— Почему банкиры и коллекторы так противодействуют принятию этих трех законов вместо того, чтобы над ними работать?

— Возможно, из-за опасений, что даже очень нужные законы не будут работать в силу различных нюансов. Но в любом случае, как я уже говорил, мы должны следовать мировой практике, изучать и грамотно пользоваться ею, внедрять подходящие нам образцы, и это станет еще одним стимулом для развития российской банковской системы.