Эльман Мехтиев: Здравствуйте, Ирина, спасибо, что нашли возможность встретиться в это «страшное» время затишья, в период отпусков. Но ситуация заставляет нас вернуться к тому вопросу, который мы когда-то с вами начинали обсуждать. Вопрос очень простой. Банк России заявил о создании Единой службы залогов и всего, что с этим может быть связано. И я уверен, что для банков это означает кардинальное, я бы сказал даже титаническое изменение очень во многих вещах. Но мне хотелось бы знать точку зрения извне банковского сообщества. Хотелось бы вашу точку зрения, как человека, который может сказать, не побоявшись регулятора. Поэтому самый первый и самый простой вопрос: есть ли смысл в том, что делает ЦБ, и как этот смысл скажется на вашей работе?

Ирина Вишневская: На мой взгляд, смысл очевиден. Основные цели и задачи, которые решает мегарегулятор: контроль, пресечение рисков и понимание полной картины того, что происходит в сфере залогов, начиная с вопросов, связанных с правами на залог и их стоимостью. Ключевой пункт претензий Центробанка к коммерческим банкам связан с завышением стоимости залога. То есть, в общем-то, создание объединенного реестра, частично дублирует два существующих реестра. Это реестр недвижимого имущества, который сейчас находит отражение в ЕГРН, а также реестр уведомлений о залоге движимого имущества, с 1 января 2014 года по настоящее время подконтролен нотариальной палате.

Я полагаю, что информация, собранная мегарегулятором, будет максимально полной. Это принципиальный момент, поскольку в существующей структуре отражения информации в государственных реестрах по недвижимому и движимому имуществу есть ряд серьезных недостатков и пробелов. В первую очередь, они выявляются в связи с залогом движимого имущества. Так, во-первых, в соответствии с действующим порядком отражения информации в реестре внесение записей в реестр является платным для банков. За регистрацию уведомления о залоге движимого имущества взимается нотариальный тариф в размере 600 рублей за каждое уведомление (в том числе об изменении залога, об исключении сведений о залоге).

А во-вторых, и это главное, регистрация не обязательна. При этом нотариусы регистрируют залог того имущества, информация о котором им предоставлена, но за достоверность информации они не отвечают. Движимое имущество может уже, например, находиться в залоге, но этот залог вообще не зарегистрирован. Возникает вопрос, насколько полную и достоверную информацию содержит данный реестр?

Эльман Мехтиев: То есть, пришел человек или организация, сказал: у меня в залоге то-то, и нотариус просто внес запись. Никак не проверив?

Ирина Вишневская, Berkshire Advisory Group и Эльман Мехтиев, АРБ

Ирина Вишневская: Да, пришел представитель банка, попросил внести запись о залоге, заплатил 600 рублей. И нотариус внес запись, именно ту, которую предоставил банк.

Эльман Мехтиев: И что при этом проверяет нотариус? Только документ?

Ирина Вишневская: Информацию, которую предоставляет банк. Каких-либо независимых экспертиз на предмет достоверности и полноты данных о залоге нотариус не проводит. Просто вносит запись. Таким образом, этот реестр «оторван от мира».

Банки добивались создания такого реестра для пресечения мошенничества при продаже залоговых автомобилей. Однако существующий способ ведения этого реестра не позволяет достичь поставленной цели. В частности, ГИДББ при перерегистрации автомобиля на нового собственника не проводит проверку – включен ли автомобиль в реестр заложенного имущества или нет. Может оказаться, что на один автомобиль приходятся два владельца. Или продан автомобиль, который находится под залогом. И тогда возникают претензии к новому владельцу со стороны банка, выдавшего кредит на покупку. До введения реестра, то есть до 2014 года, по статистике порядка 10% продаж залоговых автомобилей происходило без согласия банков. И начинались потом неприятные коллизии у новых собственников. Собственно, создание этого реестра предполагало обязательность его ведения, а также проверки информации при регистрации сделок сотрудниками ГИБДД. Этого не произошло. Для банков внесение данных в этот реестр является необязательным.

Единый реестр залогов должен, на мой взгляд, отражать и динамику изменения стоимости залога. Например, недвижимость в какой-то период времени была в залоге и оценивалась в 100 млн рублей. Потом залог был снят, но история сохраняется. И когда объект опять отдали в залог банку, понятно, что он не может стоить 300 млн рублей, если не произошло серьезного изменения самого объекта или цен на рынке. Поэтому, в числе прочего, в новом едином реестре имеет смысл показывать динамику изменения залоговой стоимости. Понятно, что она зависит от рыночной стоимости, от различных дисконтов. Но в принципе, подобные изменения могут и служить сигналом, в первую очередь - для банка, что что-то не в порядке с правами на объект или еще с какими-то моментами. Таким образом, риски, связанные со стоимостью залога, этим реестром можно было бы минимизировать.

Трудности переформатирования

Эльман Мехтиев: Получается такой интересный, скажем так, подтекст. Что, если что-то где-то не работает, а тебе нужно это, то единственный способ это сделать – просто сделать самому. И тогда, следуя этой логике, Банк России должен еще многие другие вещи делать?

Ирина Вишневская: Идея создания такого реестра в любом случае находится в стадии реализации. На мой взгляд, работа над проектом требует серьезного внимания и проработки со стороны банковского сообщества. Потому что «в идеале» он должен быть полезен не только Центральному банку. Это должен быть продукт, которым могли бы пользоваться в свободном доступе сами банки. Имеет смысл рассмотреть вопрос его открытости по запросам.

Как я понимаю, сейчас, после совещания с крупными банками, Центробанк собирает мнения и предложения участников профессионального сообщества о том, каким они хотели бы видеть этот реестр. И поручение, насколько я помню, состоит в том, что до конца 2017 года проект должен быть разработан и утвержден, а на 2018 год запланировано пилотное тестирование на базе выбранных банков. На стадии «пилота» станут понятны и плюсы, и минусы, и лишь затем реестр начнет работать.

Негативным фактором для банков безусловно окажется кардинальное изменение документооборота. Нагрузка на залоговые подразделения не уменьшится: невозможно одномоментно снять всю ту работу, которую ведут залоговики, в том числе по отражению по реестрам, по мониторингам, по внутренним отчетам, по отчетам в адрес регулятора. При этом добавится значительный объем работы, связанной с предоставлением по определенным формам информации для нового реестра. Как следствие, это приведет к росту трудоемкости, и вероятно к необходимости расширять штат залоговых подразделений банков, что повлечет рост расходов банка на содержание залоговой службы. Я думаю, в первую очередь недовольство банков связано с этим обстоятельством.

Эльман Мехтиев: Вы затронули раньше одну тему, и сейчас практически вернулись к ней же, но с другой стороны. Когда Вы говорили когда про реестр, который существует на движимое имущество, было сказано про отсутствие проверки достоверности…

Ирина Вишневская: Все именно так.

Эльман Мехтиев: Сейчас вы затронули ситуацию с банками. Банки выражали недовольство, по вашим словам, тем, что им потребуется гораздо больше ресурсов и трудозатрат, для того, чтобы просто внести эту информацию в реестр. А у меня такой вопрос возник. А что, разве у них этой информации нет?

Ирина Вишневская: Она есть, безусловно. Но меняется форма. И меняется классификатор. ЦБ предлагает изменить классификацию по видам, классам категориям различных объектов залога. Ведь сведения в единый реестр залогов должны подаваться по всему имуществу, предоставленному банкам в обеспечение по выданным ссудам (речь не только об обеспечении I либо II категории качества в соответствии с Положением Банка России № 254-П).

ЦБ предлагает для внесения в этот реестр поменять классификацию, принятую сейчас в коммерческих банках.

Эльман Мехтиев: А у банков существует единая классификация?

Ирина Вишневская: Сейчас классификатор видов залога, действующий согласно Положению Банка России №254-П. ЦБ, предлагает реклассифицировать объекты на основе ОКОФ («Общероссийский классификатор основных фондов») и ОКПД («Общероссийский классификатор продукции по видам экономической деятельности» (ОКПД 2). В целом вопросы идентификационных признаков различной категории залогов, особенно залогов имущественных комплексов, содержащих тысячи позиций оборудования, это очень актуальная задача.

Поэтому для того, чтобы привести существующую информацию в надлежащий вид, подготовить ее для передачи в новый реестр, нужно провести огромную работу по реклассификации. Если мы берем недвижимость, по данному сегменту в коммерческом банке могут быть сотни позиций. А движимое имущество, особенно имущественные комплексы предприятий – сотни тысяч позиций.

Эльман Мехтиев: То есть, проблема не только в достоверности, но и в переформатировании существующей информации?

Ирина Вишневская: Да. Вопрос вот в чем: насколько в действительности необходимо такое переформатирование, насколько оно отражает возможности для регулятора видеть картину в целом, учитывать все риски, контролировать изменения либо предотвращать какие-то искажения, в первую очередь - в отчетности коммерческих банков. Ответ пока мне непонятен. Наверное, надо, чтобы профессиональное банковское сообщество дало обратную связь. Или, может быть, кто-то провел исследование, сопоставление.

Логика регулятора

Эльман Мехтиев: Хорошо, пойдем дальше. Допустим, даже если Банк России скажет: коллеги, мы осознаем, что нельзя все сделать за одну ночь…

Ирина Вишневская: Ну, я и за полгода, честно говоря, не поручусь при таком объеме работы...

Эльман Мехтиев: …тоже сделать нельзя.

Ирина Вишневская: Какой-то постепенный переход все-таки должен быть.

Эльман Мехтиев: Да. Вот этот самый постепенный переход, он, по-вашему сколько времени может занять?

Ирина Вишневская: По моему мнению, потребуется не менее полутора лет. Регулятор правильно предложил – выбрать ряд пилотных банков, в которых этот реестр будет апробироваться. При этом возникает период дублированной отчетности - по двум существующим и по новому реестру. Плюс к тому, мегарегулятор, получая информацию на пилотной стадии в свой новый реестр, собирается, скажем так, точечно проверять ее, сверяя с двумя уже существующими реестрами. Вероятно, в первую очередь на предмет достоверности внесенной информации. Проведет кросс-проверки. Есть смысл подумать и об автоматизации процессов. Тем более, уже сейчас технологии банковские идут впереди планеты всей.

Эльман Мехтиев: Да, действительно, нужно. Но вопрос… предложение. Ведь когда ты что-то внедряешь, можно идти медленно всем фронтом, а можно выбрать наиболее критичное, казалось бы, и идти прежде всего, в этом направлении. Потом следующее, потом следующее, следующее. Вы, как профессионал, сказали бы, нужно идти всем фронтом, но постепенно. Или вот, грубо говоря, взять там недвижимость сегодня, завтра движимое… послезавтра еще какое-то имущество… Потому что для регулятора, мне кажется, логика должна быть такова, что если он что-то начинает, ему нужно в этом разобраться до конца. И поэтому логично было бы взять какую-то одну… Ну, логичней было бы, наверное, с самого начала объявить: вот мой график, он там трех-пятилетний. Мы начинаем с самого критичного. Потому что больше всего, например, я не знаю, больше всего вопросов к стоимости имущества возникает в оценке, допустим, недвижимости. Тут гораздо проще.

Ирина Вишневская: Да, проще всего разобраться, насколько точно проведена оценка недвижимости. Мне кажется, регулятор действует поступательно. Логика прослеживается. Уже введена залоговая экспертиза со стороны Центробанка, который теперь регулярно мониторит изменения. Представители ЦБ перепроверяют отчеты оценщиков, постоянно их запрашивают, проверяют и мониторят. То есть все, что связано с оценкой залогового имущества, сейчас находится под особым контролем. Поэтому, наверное, логично, отслеживая недвижимость и контролируя залоги в массе, сделать шаг по созданию прозрачной, структурированной системы. Слишком много реестров. Данные в них неполные. Надо проверять отчеты оценщиков… Слишком много разрозненных источников информации, логично все собрать в один источник, и взять его под контроль.

Особенности банковского доминирования

Эльман Мехтиев: Вы несколько раз затронули тему: ЦБ оценивает залоги, оценка. Полтора года назад, когда мы с вами беседовали был вопрос, сможет ли ЦБ это делать. Я не к тому, что сможет - он уже смог сейчас, а к тому что, создавая эту структуру, ЦБ уже «пропылесосил» рынок? Собрал ли он кадры с рынка или все-таки он начал с нуля?

Ирина Вишневская: ЦБ действительно собрал кадры с рынка. Хорошая система мотивации простимулировала сильных специалистов туда перейти. Но было бы преувеличением сказать, что там собрались все самые сильные профессионалы. Скажем так, именитых людей из оценочного сообщества, которые давно в отрасли, публичны, мы там не видим…

Но профессионалы там хорошие. Вопрос, сможет ли ЦБ это сделать -- уже делает. Я общалась с несколькими банками, которые проходили залоговую экспертизу. Они говорят, что страхов было много, но по факту все оказалось намного проще. Достаточно адекватный подход, если все в порядке, то к запятым не придираются. А если плохо… Естественно были там ряд замечаний, вопросов, на которые коллеги ответили, но в целом все прошло нормально.

Эльман Мехтиев: А можно провокационный вопрос? Смотрите, я недавно столкнулся в совсем другой сфере с тем, что, есть риск, что люди будут делать оценку заниженной. То есть, не в любом случае, но например … Ну, понятно, что банк заинтересован, чтобы залог был наибольшей стоимости, чтобы под него создавать меньше резервов.. И вдруг я столкнулся с ситуацией, когда мне задали вопрос: а если наоборот будет ситуация, если банк заинтересован в том, чтобы создать больше резервов, и поэтому будет, наоборот, занижать оценку.

Ирина Вишневская, Berkshire Advisory Group и Эльман Мехтиев, АРБ

Ирина Вишневская: Вопрос, захочет ли заемщик отдавать объект, который стоит миллиард, за 300 миллионов в залог, и еще после этого, чтобы на него дали дисконт… порядка 40%?.. Это все равно, что тихо расстаться с активом.

Эльман Мехтиев: Нет-нет, при прочих равных. Сумма кредита не меняется. Не меняется ставка. Там есть какие-то другие пакетные договоренности. Например, чисто теоретическая ситуация… Банк заинтересован в этом клиенте, ради других его проектов, и говорит: знаешь что, давай мы твой залог оценим не в миллиард, как он стоит реально, а в 500 миллионов, потому что мне нужно тогда создать резервы, чтобы сократить прибыль. Что происходит дальше. А дальше другой банк, работавший с этим же залогом раньше или работающий позже, может в нем столкнуться с ситуацией, когда ему скажут: ты знаешь, а в истории … вначале, скажем, он стоил 500 миллионов, а теперь он у тебя стоит миллиард. Хотя действительно он стоил миллиард. Может ли оценщик пойти на то, что… кредитор говорит: мне не нужно, я оцениваю не в миллиард, а в 500 миллионов. Поэтому, в принципе, вопрос к оценщикам. А тем более, в той ситуации, когда создается история оценки, и она публична. Может ли быть такое манипулирование рынком?

Ирина Вишневская: Вы знаете, насколько вероятно такое манипулирование, я сказать затрудняюсь.

Перестраховка – в тренде

Эльман Мехтиев: Конечно, не миллиард – 500 миллионов. Но разброс может быть.

Ирина Вишневская: Да, разброс может быть, и достаточно большой. Ведь основная задача мегарегулятора – чтобы не было завышенного залога. А когда стоимость залогов занижена, мне кажется, что по логике такой банк молодец, перестраховался.

Эльман Мехтиев: Да, при этом, другие не могут тогда кредитовать этого клиента.

Ирина Вишневская: И вопрос, сможет ли следующий банк, зная, что этот залог стоил 500 миллионов, кредитовать его на миллиард… тут уже вопрос к банку.

Эльман Мехтиев: А если он действительно стоит миллиард. Вот он пришел к вам, этот банк, и говорит: вот мои говорят, стоит полтора, вы говорите – нет, не полтора, но миллиард. Он говорит: но раньше он стоил 500. Ну, я, конечно, утрирую, возьмем миллиард 200 – миллиард 800. Но 800 против миллиард – это уже существенная разница.…

Ирина Вишневская: Можно ли снизить стоимость с 1,8 млрд до 1,3 млрд рублей? Можно, как оценщик говорю.

Эльман Мехтиев: А доказать, что раньше была, скажем так, неполноценная оценка, возможно?

Ирина Вишневская: Возможно, если она была действительно неполноценная.

Эльман Мехтиев: Ну, она прекрасно существовала, кредит под нее был выдан.

Ирина Вишневская: Давайте смотреть, кому это выгодно. Банку, допустим, выгодней взять имущество в залог дешевле, если даже оно стоит дороже. Потому что, когда возникнет вопрос, связанный с продажей этого залога, банк в этом случае не только покрывает все убытки, но и может быть даже рассчитывать на прибыль, которую отдаст потом бывшему владельцу. Либо не отдаст…

Эльман Мехтиев: Либо не отдаст.

Ирина Вишневская: Согласна, вряд ли отдаст. Расходов много «по дороге» может случиться. Возможна ли такая ситуация? Мне кажется, возможна. Будет ли этот объект потом объектом залога? Будет. Как потом доказать, что он стоил не 500 миллионов, а миллиард? Сделать отчет об оценке. Оценщик защитит этот отчет? Да. Проверяющий скажет: да, правда, миллиард, а раньше оценивался вполовину дешевле. Будут ли раскручивать эту ситуацию, чтобы вернуться к тому банку и сказать: почему он у тебя раньше оценивался в 500, хотя заемщик там кредит уже закрыл давно, объект уже выведен из-под залога. Наверное, никто не будет.

За рамками оценки

Эльман Мехтиев: Вы видите, что оценщик, который заинтересован… который является частью системы, которая заинтересована в стабильности финансовой системы, а соответственно, в большем … резерве, будет согласен с тем, что да, вчера он стоил 500, сегодня он стоит миллиард. Я специально «задаю» ситуацию таким образом. Потому что, к сожалению…

Ирина Вишневская: Вы знаете, я, как оценщик, когда оцениваю объект, никогда не спрашиваю, являлся ли он в прошлом в каких-то других банках объектом залога и сколько раньше стоил. Подобная ситуация обычно выходит за рамки внимания оценщика. Она для меня, как исполнителя оценочных процедур, на сегодняшний день, не важна. Я оцениваю объект недвижимости на сегодняшний день или на нужную клиенту дату. Предположим, у меня получился миллиард. Все, я отдаю отчет и говорю: я защищу его везде, в суде, в ЦБ, где хотите.

Эльман Мехтиев: Поэтому-то вы и независимый оценщик. А если этот оценщик стал частью системы?

Ирина Вишневская: Если он внутри… Мегарегулятора, вы имеете в виду?

Эльман Мехтиев: Да, конечно. Вы понимаете мой вопрос, да? Это не просто вот теоретические рассуждения. … Ну, скажем так, есть для этого основания.

Ирина Вишневская: Я пытаюсь представить себя частью системы. И я бы не допустила того, чтобы объект стоил миллиард. Потому что как я потом объясню, почему я это за 500 пропустила, проверяя этот объект в ходе залоговой экспертизы. Опять же, если есть реестр, который показывает историю изменения этого объекта…Тогда эта ситуация нереализуема. Пока что нет консолидированного источника данных, который покажет вот эти все изменения. Они пока где-то в разрозненных реестрах… плюс люди ведь в компаниях тоже меняются. Кто-то проверял, проверяющий из ЦБ ушел, пришел новый, он информацию про стоимость в 500 миллионов ни разу не видел, реестра у него нет. Думаю, ничего не будет.

Эльман Мехтиев: Вы знаете, я специально заострил этот вопрос. Никого не имею в виду. Хотя… Но, в действительности своей, ситуация, когда на рынке дисбаланс, в части конкуренции, такое возможно. Ведь у нас есть дисбаланс в рознице. За счет того, что крупнейший, совсем крупный – его доля никак не ограничивается. И получается, что средневзвешенное для рынка, в действительности, это отражение деятельности одного игрока. … Несколько крупных игроков заинтересованы в том, чтобы показать меньшую прибыль, у них слишком много ее. Логически возможно? Возможно! Резервы как можно увеличить? Снизить оценку. Дальше, смогу ли я, как клиент, уйти от этих суперкрупных к средним. Или даже хотя бы там к второй «тридцатке».

Ирина Вишневская: Рефинансирование очень усложнено.

Межреестровый кросс-чек

Эльман Мехтиев: Даже не рефинансирование. Я беру этот залог, все нормально, теперь я хочу взять кредит. Я прихожу в этот банк, в котором я брал кредит. Он говорит: ну, то было тогда, и поэтому тогда была льготная цена. А сейчас не льготная цена, высокая. Я беру этот залог, иду во второй банк. Который говорит: подожди, пожалуйста, я тебе дам суперльготную цену, но ко мне только что пришел мегарегулятор и говорит: ты знаешь, раньше это стоило 500 миллионов, а у тебя это стоит миллиард, как это возможно? Понятно, что это игры в долгую. Но, к сожалению, это последствия, скажем так, доминирования на рынке. Этого сейчас нет. Но если логически это возможно, то это произойдет. У меня вопрос такой: есть ли идеи, как с этим… не то что бороться, а как это предотвратить? Мы всегда боремся с завышением стоимости. Но, действительно, нужно и думать о том, что будет, если будет занижение. Вы независимый оценщик. Вы можете защитить свою точку зрения. Но как может банк, который хочет работать с этим залогом, спорить, если предыдущая оценка была занижена? И он это видит, и вы это видите. Давайте пока «запаркуем» этот вопрос. Вы сказали, что вы считаете, для того, чтобы была полноценная служба, в смысле, реестр, нужно не менее полутора лет.

Ирина Вишневская: Не менее. С учетом количества банков, отчетности, ведения параллельной отчетности, апробации нового реестра.

Эльман Мехтиев: Через полтора года. Что тогда должно быть, вы заметили по поводу нотариальной палаты, что должно быть с другими реестрами. Вы же сказали, что было бы неплохо устроить кросс-чек между этими реестрами. Вот появился реестр. Это реестр, созданный для определенных целей внутри мегарегулятора. Может ли он заменить другие реестры? Я не говорю про … но может ли он заменить реестр движимого имущества?

Ирина Вишневская: Нет, заменит - вряд ли. Но реестр движимого имущества – он тоже требует доработки и совершенствования. Надо отладить процесс взаимодействия с ГИБДД. Все-таки довести процесс функционирования этого реестра до логического практического конца. Не просто вносить информацию, собирать за это деньги и страшно радоваться, что у нас этот реестр существует. А чтобы это переходило в плоскость сделок… защиты, в первую очередь, интересов, обычного человека, который покупает машину на вторичном рынке или продает ее, берет кредит.

Эльман Мехтиев: Но вы же заметили, что банки не обязаны… Помните, вы сами сказали…

Ирина Вишневская: Банк не обязан.

Эльман Мехтиев: Да. И вот, если он сдает все в ЦБ, то зачем ему 600 рублей платить, а потом еще 600, итого 1200, для того, чтобы это делать…

Эльман Мехтиев, АРБ

Ирина Вишневская: Должны быть технологии автоматизированной сверки информации по реестрам. Например, за аналогичные по сути действия — передачу данных в бюро кредитных историй — банки не платят ничего.

Эльман Мехтиев: Это бесспорно.

Ирина Вишневская: Если здесь информация будет бесплатной и будет какой-то автоматизированный обмен данных, их синхронизация, то и лишняя финансовая нагрузка уйдет. Другие реестры могут остаться, потому что у каждого будет свое назначение. Росреестр ведет свой реестр с целью учета и расчета налогов. Реестр нотариата обеспечивает связь с ГИБДД. И если будет синхронизация данных с единым реестром залогов, который консолидирует у себя мегарегулятор, тогда это рабочий инструмент, это уже полная информация.

Работа для лоббистов

Эльман Мехтиев: Вы хороший момент отметили, по поводу того, что это нужно не столько банкам, сколько всем участникам рынка… Когда создавался реестр залогов движимого имущества, если я правильно помню, шли споры о том, чтобы сократить мошенничество с залоговыми автомобилями. И тогда банки, действительно, очень об этом волновались. А сейчас, несмотря на то, что этот реестр что есть, что нет, банки не очень … Не знаю, почему, это другая история уже. Но вы де-факто сейчас подсказали решение. Я, банк, вношу информацию сюда, и пусть эта информация автоматически отправляется туда, синхронизируется и передается, и прочее. Потому что, если это нужно потребителю, а не банку, то потребитель все равно придет.

Ирина Вишневская: А для потребителя важно эту информацию надо получить быстро, гарантированно из достоверного источника, и желательно - дешево.

Эльман Мехтиев: Тогда … по остаточному принципу кусочек вопроса. А как сделать, чтобы это нужно было ГИБДД? Чтобы они, действительно, это использовали.

Ирина Вишневская: Способ один - вменить в обязанность, что ГИБДД, при оформлении сделок с автомобилями, обязан осуществлять сверку…

Эльман Мехтиев: Тогда вопрос - кто будет тем интересантом, который будет проводить это изменение в законодательстве. Кто бы мог бы быть движущей силой, которая сказала бы: коллеги, давайте это сделаем, давайте вас обяжем, элементарно в ваших IT-системах поставим контроль, галочку рядом и эта информация автоматически идет из Нотариальной палаты.

Ирина Вишневская: Давайте порассуждаем. Поскольку наиболее заинтересованным лицом является потребитель, вся эта ситуация с отсутствием сверок со стороны ГИБДД напрямую влияет на развитие автокредитования в секторе б/у автомобилей. Поэтому, вероятно, интересантами могли бы быть операторы, которые осуществляют сделки с автомобилями, в том числе, б/у, то есть крупные сети, бренды и так далее. Или те, кто защищает интересы потребителей, физических лиц, ведь возникают и судебные разбирательства.

Банк приходит с требованием об оплате автокредита покупателем и выясняется, что машина продана, а покупатель не знал, что она под залогом, но в ГИБДД сделку оформили. К кому покупателю предъявлять претензии, к ГИБДД? Они говорят: мы не обязаны. Старого пользователя покупатель найти не может, мобильный телефон потерял. Приходится обращаться в суд, начинается судебное разбирательство, наконец он доказывает свою добросовестность. А банк при этом остается без денег. То есть, приобретатель машины доказывает, что не обязан платить еще и кредит за эту автомашину. Получается, самым заинтересованным в этой ситуации является банк… Он ведь хочет свои деньги забрать… А забирать уже не от кого. Машина продана, принадлежит другому лицу, есть судебное решение. Новый собственник отдавать кредит не будет. Судя по такой цепочке, на совершенно бытовом уровне, наиболее заинтересованным оказывается банк.

Глобальный вызов для IT-компаний

Эльман Мехтиев: Хорошо. Спасибо за подсказку. И, наверное, завершающий вопрос, по поводу вот этой самой службы залогов. Когда вы говорили про то, что это большой объем переформатирования информации, и прочее, становится ли это большим рынком для IT-компаний? Или все еще нет?…

Ирина Вишневская: Если мы говорим о глобальных аспектах, связанных с созданием реестра, по открытости, синхронизации информации, выдаче или продаже каких-то справок, информации, то, я думаю, впереди просто грандиозная работа. Росреестр на создание своей базы потратил больше двух миллиардов рублей. Создание реестра Центральным Банком, может быть, потребует меньших затрат, хотя, судя даже по количеству видов движимого имущества, объема информации, необходимости синхронизации с разными базами, с той же ГИБДД, мне кажется, объем работы не меньше.

Эльман Мехтиев: Ну, я не волнуюсь за ЦБ, они найдут, на какие деньги построить реестр. Я больше волнуюсь за то, чтобы рынок мог к этой базе более или менее автоматизированно подключаться, или к этим источникам. Вы видите запрос от IT-компаний в вашу сторону, ну, в сторону оценочного сообщества, о том, как это должно было бы работать?

Ирина Вишневская: Нет.

Эльман Мехтиев: То есть, IT-компании еще туда не сунулись?

Ирина Вишневская: Я пока не видела. В адрес оценочного сообщества запроса такой информации нет. Может быть, есть какие-то предложения в адрес банковского сообщества. Может быть, что-то происходит, но где-то очень близко от лиц, принимающих решения, разрабатывающих стратегию работы с какими-то глобальными базами…

Эльман Мехтиев: Спасибо. Давайте это тогда оставим к пожеланию рынка. Надеемся, что Банк России так или иначе услышит какую-то из идей поступательного движения. Потому что, скажу откровенно, если делать все и сразу, то это означает не сделать ничего. Потому и важно мнение профессионального сообщества. И мнение профессионального сообщества, которое с этим жило и работало, оно важно вдвойне. Спасибо вам за беседу.

Ирина Вишневская: И вам спасибо. Еще был вопрос по единому реестру?

Эльман Мехтиев: Да. Возможна ли коммерциализация единого реестра? Как вы считаете, как независимый оценщик, эксперт. Вот был бы у вас такой реестр в руках, могли бы вы из него сделать доход. Белый, пушистый, прозрачный.

Ирина Вишневская: Я думаю, да.

Эльман Мехтиев: Какие идеи есть? Или это тема отдельной беседы.

Ирина Вишневская: Да, это интересная тема. Давайте это обсудим в следующей беседе или на ближайшей конференции через неделю.

Беседа состоялась 8 августа 2017 года в BB Cafe