— Известно, что в России не очень развита культура потреб­ления вина. Кроме того, не так много местных производств качественной продукции. Наметились ли какие-то изменения в последнее время?

Рено Бюрнье: Я заметил, что сейчас молодежь интересуется и вином, и его производством. Это очень хорошо, поскольку дает надежду на то, что культура производства вина и винопития в России будет быстро и правильно развиваться. К сожалению, здесь нет школ международного уровня для производителей вина, не хватает специалистов и знаний. Поэтому, если молодежь хочет изучать виноделие, надо ехать в иностранные школы. Однако одной теории мало: виноградарство и виноделие — это работа, которая требует опыта, а он приходит только с годами. Это очень трудоемкий процесс, к которому нужно подходить с душой, полностью посвятив себя ему, иначе ничего не получится. Вот почему в России мало производителей качественного вина.

Марина Бюрнье: В России все мыслят краткосрочными категориями — производители ориентированы на бизнес, приносящий быстрые результаты, но если что-то делается быстро и в больших масштабах, то, естественно, страдает качество. Когда мы 16 лет назад начинали проект, все наши друзья говорили: «Вы что, в России никто не инвестирует в проекты, которые не дают возврата инвестиций через шесть месяцев». Проекты, рассчитанные на долгосрочную перспективу, никто серьезно не рассматривал. Но если нет желания сделать правильное, качественное вино, то лучше вообще не начинать.

Однако мы отмечаем, что сейчас появляется все больше российских проектов качественного виноделия. В России есть суперпотенциал для производства отличных вин — почва, климат и экологический баланс, без которого не получить по-настоящему хорошего вина. Поэтому российские вина имеют большое будущее.

— Вино марки «БЮРНЬЕ» с успехом вышло на зарубежные рынки, а какова тактика продвижения бренда в России? Все ли регионы охвачены?

Рено Бюрнье: К сожалению, наши вина можно найти пока не во всех регионах. Тут вопрос в том числе логистики, который в России очень трудно решается. Конечно, нам интересно, чтобы наше вино присутствовало во многих городах. Но мы производим сравнительно небольшое количество вина, и в любом случае не можем охватить весь российский рынок.

Марина Бюрнье: Обидно за другие регионы. Я считаю, что моя личная задача — обеспечить такую логистику, чтобы у людей в других регионах была возможность пробовать наше вино. Несправедливо, если наше вино будет только в Москве и Санкт-Петербурге.

Наше первое вино мы выпустили в 2005 году. Оказалось, что продавать его в России мы не можем, потому что есть множество всяких препятствий и препон для продажи. В итоге мы много лет почти все вино вывозили в Швейцарию. Мы были поражены тому, что в России не можем привезти вино в другой город и свободно его продать. Если мы хотим продавать вино в другом городе, то должны создать обособленное подразделение, открыть склад, получить лицензию на склад, взять несколько человек в штат. В итоге мы очень сильно зависим от дистрибьюторских компаний, которые являются в основном импортерами и заинтересованы лишь в продвижении импортных вин. Получается конфликт интересов. Для таких маленьких производителей, как мы, работать через дистрибьютора невыгодно и неправильно. В общем, нет ни одной страны в мире, где так сложно хранить, перево­зить и продавать вино, как в России.

— В конце прошлого года Госдума приняла поправки в Налоговый кодекс, которые направлены на поддержание отечественных виноделов, в частности размер акциза на неигристые вина из российского сырья останется неизменным. Есть ли еще какие-нибудь послабления для российских производителей винной продукции?

Марина Бюрнье: Скажем так, сейчас есть желание и политическая воля у государственных органов исправить ситуацию, и мы это чувствуем. Но чтобы Закон действительно заработал, еще нужно время. Например, снижение акциза до 5 рублей, и то, что лицензия будет стоить не 800 тысяч, а 65 тысяч — это хорошо, но такие акцизы и лицензия будут выдаваться только тем предприятиям, которые зарегистрированы как категория ЗГУ (защищенное географическое указание), а мы пока формально не попадаем под эту категорию. Хотя в реальности мы к этой категории относимся с первого дня, с 2001 года, когда начали работать в России.

У нас все в одном юридическом лице — и производство винограда и производство вина, мы не покупаем чужого винограда, но в России нет реестра виноградных насаждений, поэтому мы не можем получить справку о том, что делаем вино из своего собственного винограда, а из-за этого не можем воспользоваться Законом.

Сейчас очень благодатное время для того, чтобы начинать новые винодельческие проекты. Субсидируются процентные ставки по кредитам, выдаются субсидии на технику, на оборудование, на строительство виноделен и на посадку виноградников. К сожалению, мы не сможем этим воспользоваться, потому что у нас уже все сделано.

— Чиновники отмечают, что системная поддержка российской винодельческой отрасли позволит уже к 2025 году на 75% закрыть потребность в вине отечественного производства. На ваш взгляд, это возможно?

Марина Бюрнье: Это не совсем реально, потому что получается, что менее чем за десять лет нужно заложить 50 тыс. гектаров виноградников. Если ставятся такие нереальные задачи, то это будет только в ущерб качеству.

Рено Бюрнье: Да, мы это уже видели — когда сажают сотни гектаров виноградников, а через два года они погибают. Настоящие виноградари никогда бы так не сделали. 50 тыс. гектаров — это очень много. Развитие виноградарства — это хорошая инициатива, но, как часто бывает, такая гигантомания оторвана от реальности. А может быть, это проблема большой страны.

Скажем, у нас швейцарский менталитет — лучше меньше, да лучше. Но, в общем, мне нравится такой симбиоз швейцарской точности и дисциплины и российской бесшабашности и фантазийности. Я чувствую себя хорошо в России, потому что здесь очень много хороших и смелых идей.

— Планируете ли в будущем расширять производство в России?

Рено Бюрнье: Нам важно сконцентрироваться на том, что у нас уже есть, для того чтобы обеспечить уровень, к которому мы стремимся. Конечно, в нашем проекте есть над чем работать. Например, цены, по которым мы продаем такой качественный продукт, сейчас сильно занижены. Допустим, если взять такого же качества международные вина из Бордо, из Италии, сделанные с такой же философией, то они стоят в пять-шесть раз дороже. Пока в планах — закрепить наш уровень, чтобы проект работал так, как мы хотим, а в будущем у нас есть желание расширить виноградники. Спрос на вино есть, и у нас есть производственные мощности для расширения.