Тема «плохих долгов», которая была сверхактуальной еще три с половиной года назад, постепенно отошла сначала на второй, а затем и на третий план. Более того, в период денежного изобилия конца 2010 года даже упоминание о такой проблеме иногда вызывало у практикующих банкиров чувство непонимания, граничившего с раздражением, мол, сколько можно говорить об этом, прошли уже и забыли.

Такая позиция была легко объяснима: пока в страну потоком шли нефтедоллары, которые скупались Банком России, масштабная денежная эмиссия делала существование банков если и не легким, то отчасти приятным. Действительно, как хорошо, что не надо заботиться о состоянии с ликвидностью, — деньги практически сами в руки идут.

А вот с чем действительно беда, так это с прибылью — на чем зарабатывать не ясно. Впрочем, стоп. Эти жалобы мы слышали, слышим, и, к сожалению, еще долго будем слышать. Правда, проблема низкой рентабельности банковского бизнеса связана во многом и с грузом «плохих долгов». На данный момент ее уровень по банковской системе можно оценить в 15–17% от совокупного кредитного портфеля (и это консервативная оценка). А это значит, что практически каждый десятый рубль, числящийся в графе «Активы» банковского баланса, приносит не процентный доход, а только головную боль.

Но дело не только в недополученных процентах по собственно кредитам. Ведь с тех пор, как Банк России был вытеснен с валютного рынка «оттекающим» из страны капиталом, ситуация с ликвидностью резко изменилась. Достаточно сказать, что на депозиты органов госвласти (ЦБ плюс бюджеты всех уровней) сейчас приходится более 9% всех обязательств банковской системы России, только за счет столь масштабной денежной подпитки она пока функционирует бесперебойно.

Проблема низкой рентабельности банковского бизнеса связана во многом и с грузом «плохих долгов»

Но висящие мертвым грузом «плохие долги» не генерируют входящий денежный поток, в то время как платить по обязательствам банкам приходится исправно. Соответственно, кредитные организации, по-хорошему, должны иметь больший запас ликвидных средств, нежели в «мирное время», дабы не допускать задержек платежей. Ну а доходность этих самых дополнительных средств смело можно сравнивать с нулем. Таким образом, получается своего рода «второй контур» недополученной прибыли.

Впрочем, не дело стороннего аналитика рассказывать банкирам об их повседневных проблемах. Его задача в том, чтобы объяснить, откуда проистекает такая ситуация, и прояснить, сколько она может продлиться. А здесь никаких хороших новостей не ожидается.

Ведь отчего долги не «рассасываются»? Из-за зашедшей в тупик в своем развитии авторитетно-сырьевой модели российской экономики.

Отсутствие достойного, хотя бы на уровне 5–6% в год экономического роста, причем, здорового и долгосрочного, а не того прожигания ресурсов, которое мы наблюдаем сейчас, делает невозможным относительно быстрое решение проблемы необслуживаемых кредитов.

Есть, конечно, испытанный в «лихие» 90-е способ размывания доли просрочки через высокие темпы инфляции, но этот вариант был бы слишком похож на промежуточный финиш на пути к полному экономическому финишу. Так что на данный момент «спасение кредитующих — дело рук самих кредитующих», увы.