Курс на полную конвертируемость

Первый заместитель министра финансов Алексей Улюкаев недавно заявил: «С 2007 года будут сняты все ограничения по осуществлению капитальных операций, и с учетом этого можно говорить о полной внешней конвертируемости рубля». Он также напомнил, что с 2007 года денежные власти не будут иметь возможности введения каких-либо ограничений как по текущим, так и по капитальным операциям с валютой. C ним солидаризировался Председатель Банка России Сергей Игнатьев, сказавший, что следует принять ряд законов, в частности закон о валютном регулировании и валютном контроле, который позволит через несколько лет обеспечить полную конвертируемость рубля. Впрочем, глава Центробанка при этом сделал очень важную оговорку: «К сожалению, одних лишь законодательных мер для этого мало — необходимо добиться выполнения ряда важных макроэкономических показателей».

Но другие представители банковского сообщества оказались гораздо меньшими оптимистами. Так руководитель конъюнктурно-аналитического департамента Росбанка Валерий Петров высказался в том смысле, что полная конвертируемость рубля вполне достижима, но сейчас об этом можно говорить скорее как о векторе развития, нежели как о задаче на конкретный период. Необходимыми условиями для достижения этой цели, по его мнению, должны стать политическая и социальная стабильность, улучшение фундаментальных экономических показателей и, в частности, снижение инфляции в разы; устойчивый экономический рост и структурные реформы. Немаловажное значение будет иметь и уровень мировых цен на нефть, оптимальная величина которого, как считает господин Петров, находится в диапазоне 20—22 доллара за баррель. А вот начальник управления валютно-финансовых операций Альфа-банка Игорь Васильев настроен более скептически, так как полагает, что определенные меры валютного контроля в России сохранятся, следовательно, говорить о превращении рубля в недалеком будущем в полностью конвертируемую валюту пока рановато.

Одним словом, единого мнения у экспертов по этой проблеме пока нет. В связи этим возникает вопрос: как поспешный переход на полную конвертируемость рубля может сказаться на благополучии отечественного производителя. В частности, на перспективу излечения нашей экономики от так называемой голландской болезни, т.е. на устранение ситуации, когда укрепившийся — за счет высоких мировых цен на нефть — рубль постепенно снижает конкурентоспособность нашей промышленности. Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо проанализировать влияние процесса инфляции и девальвации российского рубля на развитие нашей внешней торговли за последние десять лет.

История недуга

Как известно, конкурентоспособность экспортной продукции во многом определяется двумя факторами: инфляция ведет к повышению стоимости товара, выраженной в национальных денежных знаках, а девальвация, напротив, снижает его цену на мировом рынке, поскольку здесь она номинирована в иностранной валюте. Например, в результате 50% инфляции цена партии, первоначально стоившей 30 млн рублей, может подняться в конце года на внутреннем рынке до 45 млн, но из-за падения курса рубля на 50% этот товар за границей будет по-прежнему продаваться за 1 млн долларов.

Теперь для того чтобы представить результат совместного действия инфляции и девальвации — назовем его совокупным индексом инфляции и девальвации (СИИД) — в динамике, приравняем индексы инфляции (ИИ) и девальвации (ИД) по состоянию на 31 декабря 1993 года к единице. Таким образом, СИИД для 1994 года будет равен ИИ:ИД, или 4,08:2,84=1,44. При этом в качестве ИИ возьмем имплицитный дефлятор валового внутреннего продукта за 1994 год (представляет собой показатель изменения за год средних цен на элементы ВВП), а в качестве ИД — официальный курс рубля на конец 1994 года, деленный на его курс (1,25 деноминированного рубля за один доллар) конца декабря 1993 года, который мы приравняли к 1. Последовательно действуя таким же образом c аналогичными макроэкономическими индикаторами (использованы данные Центробанка РФ и ИИРГУ-ВШЭ) по 2003 год включительно, мы получим следующую таблицу.

Проанализировав табличные данные, можно прийти к выводу, что совокупный индекс инфляции и девальвации, колебавшийся в 1994, 1998 (после дефолта) и 1999 годах в диапазоне 1,2—1,58, способствовал резкому повышению торгового сальдо, стимулируя процесс импортозамещения. Вместе с тем низкий уровень СИИД отрицательно повлиял на экспорт российских товаров (кроме продукции НГК).

Объясняется это тем обстоятельством, что падение СИИД, обусловленное снижением курса рубля, не только уменьшило издержки отечественных экспортеров, но и сильно обесценило их оборотные средства в долларовом исчислении. В результате произошло сокращение производства и вывоза товаров в тех отраслях, которые закупают необходимые им сырье и комплектующие за границей.

А вот повышение СИИД до 1,75—2,10 в первом полугодии 1995 года и в 2000 году благотворно сказалось не только на дальнейшем росте положительного сальдо торгового баланса, но и на расширении объема нашего «ненефтегазового» экспорта. В первую очередь за счет предприятий, накопивших валютные средства для приобретения необходимого им зарубежного сырья и комплектующих.

Дальнейшее увеличение значения СИИД до 3,5 не оказывало столь решающего воздействия на динамику торгового сальдо и «ненефтегазового» экспорта: в отдельные годы их величина росла, а в другие несколько сокращалась. Судя по всему, эти колебания обусловливались в большей степени действием других факторов, в том числе изменением мирового спроса на российские товары, снижением или ростом производственных издержек, инфляцией доллара и т.д. Однако рост СИИД до 3,5—3,67 в 1997 году и первой половине 1998 года обернулся настоящей катастрофой для российского экспорта. В итоге величина положительного торгового сальдо снизилась до минимального уровня — 3,7%, а «ненефтегазовый» экспорт за это время сократился на 5 млрд долларов.

Таким образом, наши «ненефтегазпромовские» отрасли способны нормально развиваться только при средних диапазонах совокупного индекса инфляции и девальвации, после чего — из-за роста СИИД склонны заболевать голландской болезнью. Впрочем, августовский дефолт — несмотря на сходство симптомов — все-таки был вызван не столько самой этой болезнью, сколько ее последствиями. Поскольку цены на нефть в 1998 году обрушились раньше — на целых 40%! — а искусственно завышенный курс рубля по-прежнему продолжали держать в «прокрустовом ложе» валютного коридора.

«Преддефолтный» рубеж приближается

В результате произошедшего в течение последних пяти лет инфляционного роста (при снижающемся темпе девальвации, в последнее время превратившейся в ревальвацию) СИИД вновь стал приближаться к своему опасному «преддефолтному» рубежу. Даже если Центробанку удастся удержать курс рубля на уровне нынешнего года, то при сохранении 12-процентной инфляции (прогноз на 2003 год) уже в 2005 году СИИД достигнет 3,75, что весьма негативно скажется на российском «ненефтегазовом» экспорте. Ну а если цены на нефть по-прежнему будут оставаться достаточно высокими, то многие предприятия обрабатывающей промышленности просто закроются, так как их подорожавшая продукция не найдет сбыта. Одним словом, постепенно наступит дефолт для многих наших несырьевых отраслей.

Сейчас ЦБ РФ пытается сохранить конкурентоспособность отечественных товаров на внешнем рынке, а заодно и не допустить слишком быстрого роста СИИД за счет проведения политики дешевого российского рубля. Но для этого ему приходится дополнительно печатать новые деньги, на которые приобретаются по высокому курсу ввозимые экспортерами доллары. Все понимают, что подобная практика чревата новым всплеском инфляции, а потому лишние рубли «стерилизуют», т.е. убирают с рынка с помощью выпуска государственных облигационных бумаг.

Будет ли у Центробанка возможность искусственно занижать курс рубля при переходе на полную конвертируемость рубля? Ведь даже «закоренелый» либерал и рыночник Егор Гайдар считает, что к числу основных «минусов» полной конвертируемости рубля следует отнести неизбежное снижение возможности Банка России управлять его реальным курсом, т.е. параметром, характеризующим ценовую конкурентоспособность национальных товаров как на внутреннем, так и на внешнем рынке. Однако полная конвертируемость рубля не решит в целом проблемы долларизации экономики России и вовлечения сбережений населения в финансовый оборот, по крайней мере в первое время.

Впрочем, ответ на этот вопрос уже дан в разработанной еще в 60-е годы модели Мунделя-Флеминга, рассматривающей эффективность экспансионистской бюджетной политики в условиях открытой экономики. При этом рассматриваются четыре варианта ее проведения.

При фиксированном обменном курсе национальной валюты и слабой подвижности капиталов политика роста ведет к увеличению импорта и снижению экспорта, а следовательно, к внешнему дефициту. В результате обменные резервы уменьшаются, что способствует сокращению денежной массы и росту процентных ставок. Во многом сходный вариант этой модели, действовавший в России с середины 1995 года, как известно, привел к дефолту 1998 года.

А вот при подвижном обменном курсе и слабой подвижности капиталов внешний дефицит, появляющийся в результате экспансионистской бюджетной политики, ведет к обесцениванию валюты. Из этого вытекает увеличение объема экспорта, что усиливает стимул к росту экономики. Перешедшая после дефолта на этот вариант модели российская экономика добилась неплохих результатов.

При подвижном обменном курсе и сильной подвижности капиталов рост процентных ставок, обусловленный проведением политики роста, ведет к ввозу капиталов, что способствует повышению курса национальной валюты. Это обусловливает ухудшение торгового баланса и противодействует эффекту оживления.

Поскольку переход на полную конвертируемость рубля предусматривает отказ от всяких ограничений на ввоз и вывоз капиталов, то следовательно к 2007 году Центробанк может лишиться возможности проводить политику дешевого рубля. Впрочем, согласно модели Мунделя-Флеминга в этих условиях существует возможность вновь зафиксировать курс рубля.

При фиксированном обменном курсе и сильной подвижности капиталов политика роста ведет к увеличению внешнеторгового дефицита, но повышение процентных ставок привлекает иностранные капиталы, что позволяет избежать сокращения денежной массы. В результате экспансионистское воздействие бюджетной политики реализуется.

На наш взгляд, последний вариант модели в российской экономике пока не сработает. Ведь для того чтобы еще довольно отсталая российская промышленность оставалась «на плаву», необходимо зафиксировать курс рубля на достаточно низком уровне. Однако в случае благоприятной конъюнктуры на нефтяном рынке Центробанку — при высокой подвижности капиталов — придется печатать рубли не только для приобретения долларов, ввезенных отечественными нефтеэкспортерами, но и для скупки валюты, экспортированной нерезидентами, захотевшими заработать на высоких процентных ставках. В результате Центробанку придется либо пойти на повышение курса рубля, либо в стране начнется очередной виток инфляции, который, повысив величину СИИД, весьма плачевно скажется на конкурентоспособности российских товаров.

Еще хуже может сложиться ситуация в случае неблагоприятной конъюнктуры (например, если американцам удастся наладить сбыт иракской нефти по демпинговым ценам) на мировом нефтерынке. В результате внешнеторговый баланс резко ухудшится, накопленные ЦБ РФ обменные запасы — если низкие цены на нефть продержатся достаточно долго — понемногу истощатся, а иностранные капиталы, вложенные в ранее очень доходный нефтебизнес и в государственные облигации, побегут из страны. В общем если нефтегазпром вновь в полную силу не заработает, то дело может снова кончиться дефолтом.

Нужна ли спешка

В принципе потери промышленности от укрепления рубля можно было бы отчасти компенсировать повышением таможенных тарифов, но это противоречит нашему стремлению вступить в ВТО. Именно поэтому заместитель председателя Комитета Госдумы РФ по экономической политике и предпринимательству, член Национального банковского совета Анатолий Аксаков недавно заявил: «Согласуя условия вступления России в ВТО, наше правительство должно тщательно просчитать все риски и преимущества от этого шага. Кроме того, пока еще не доказано, что преимущества от вступления в ВТО перевесят обязательства, которые возьмет на себя Россия вследствие членства в этой организации». При этом депутат Госдумы отметил, что сегодня идея вступления в ВТО воспринимается многими чиновниками как самоцель, и поэтому на законодательную власть идет давление по скорейшему принятию соответствующих законов.

А на состоявшемся нынешнем летом съезде Российского союза промышленников и предпринимателей позицию большей части отечественного бизнеса озвучил генеральный директор ГАЗа Виктор Беляев: «Вступление России в ВТО не должно проходить в спешном порядке, поскольку для функционирования в рамках этой организации страна должна вывести свою промышленность на должный уровень. Иначе нам грозят серьезные экономические и социальные потрясения. Впрочем, речь идет не о том, чтобы выпросить себе раз и навсегда гарантированные милости и льготы. Требуются лишь реальные меры по защите российского рынка на срок 7—8 лет, в течение которых отечественным предприятиям предстоит колоссальная целенаправленная работа по повышению конкурентоспособности».