Финансовая сфера

Банковское обозрение


  • В ближайшие 30 лет надо инвестировать в инфраструктуру
10.01.2012 Интервью

В ближайшие 30 лет надо инвестировать в инфраструктуру

Лучшая профилактика кризиса — это многолетнее хеджирование рисков, а недопониманий с регулятором — участие в профессиональных комиссиях с ЦБ. Подробнее об этом — в интервью, которое «БО» дал Йорг Бонгартц, председатель правления Дойче Банк


— Господин Бонгартц, один из топ-менеджеров вашего банка заявил, что в отличие от 2008 года, когда глобальный Deutsche Bank походил на борца сумо в инфарктном состоянии, к этому кризису банк подошел в образе мощного и быстрого бойца. Однако цифры показывают, что активность банка во втором полугодии снизилась. Нет ли тут некого противоречия?

— Противоречия нет. После размещения в 2011 году 14 выпусков облигаций на 2,4 млрд долларов, наш банк занимает третье место на рынке евробондов СНГ, уступив «ВТБ Капиталу» и JP Morgan. За год на рынке первичных размещений акций прошло сделок на общую сумму 11 млрд долларов. Мы выступили букраннером пяти из них на 2,1 млрд долларов. Это второй показатель, первый — у «ВТБ Капитал» с семью сделками на 2,3 млрд долларов. Среди наших сделок стоит также отметить SPO ВТБ и покупку Сбербанком «Тройки Диалог». Остальные цифры мы не можем пока комментировать, но год в целом был для нас очень успешным.

На других рынках уже имеются инструменты, плюсы которых можно взять и внедрить здесь, не изобретая велосипед

До лета востребованным был полный объем наших услуг. Проходили очень серьезные сделки с первичным размещением акций, на рынке долговых обязательств и с Российской Федерацией, и с корпорациями, и с банками. У нас были крупные сделки и в области кэш-менеджмента, торгового финансирования, предэкспортного, экспортного финансирование в рамках экспортно-кредитных агентств. Нас стали более активно рекомендовать для разных программ депозитарных расписок.
Осенью банк начал ряд новых сделок, но их завершение пока откладывается. Все ждут решения судьбы еврозоны, чтобы понимать – в какую сторону двигаться. В последние месяцы источником оптимизма были некоторые действия политиков, а также центральных банков. Но они имели краткосрочный эффект. Поэтому ситуация остается очень волатильной. И, наверное, с такой неуверенностью мы еще долго будем жить. Это, конечно, не исключает, что можно делать успешные IPO или размещения облигаций, но очень сложно найти для них правильное временное окно и адекватное ценообразование. Поэтому эмитенты откладывают запланированные сделки до более стабильных моментов времени.

— Вы вошли в топ-10 высших менеджеров России 2011 года и оказались единственным иностранцем в этой категории. Назовите свои так называемые точки опоры.

— В работе даже в сложившейся непростой ситуации помогает тот факт, что банк глобально представляет достаточно сбалансированную бизнес-модель. У нас есть инвестиционная банковская деятельность, которая приносит высокие доходы, а также более стабильные бизнес-направления, коммерческие банковские операции, private banking — все показывают хорошие результаты.
Отдельно стоит сказать о последнем стратегическом шаге. В ноябре мы увеличили до 100% нашу долю в Deutsche UFG Capital Management, который входит в десятку крупнейших игроков по стоимости чистых активов розничных фондов на российском рынке и является крупнейшим независимым оператором паевых инвестфондов. Это позволит нам усилить позиции в сфере розничного бизнеса по доверительному управлению активами в России. В то же время, этот шаг даст нам возможность предоставить своим клиентам в других странах доступ к инвестированию на российском рынке.
Если смотреть, как много десятилетий назад развивались ПИФы в Западной Европе, потом в Центральной Европе, то можно ожидать, что в России в ближайшие годы произойдет аналогичное развитие. Идея такова: привлечь ликвидность со стороны консервативных инвесторов (пенсионных фондов, страховых компаний), для того чтобы в долгосрочной перспективе финансировать крупные инвестпроекты. Пока есть инфраструктурные облигации, за которыми стоит государство. Идеально было бы иметь структуры, которые финансировались бы только из частного сектора. Мы еще идем в этом направлении.

— Насколько я знаю, вы активно хеджируете свои риски уже лет десять. Освобождает ли это вас от необходимости предпринимать дополнительные шаги для профилактики кризисных явлений?

— Да, каких-то особенных мер нам не требуется. Как вы знаете, Дойче Банк не нуждался в госкапитале (у нас был только один убыточный квартал) в период прошлого кризиса. Это и есть результат правильного риск-менеджмента. Для нас важно, что можно адекватно разместить риски на рынке.
В качестве примера возьмем предэкспортное финансирование. С 2008 года до сегодняшнего дня мы организовали финансирование около 19 млрд долларов. Эти сделки касаются России, но не касаются нашего банка в Москве, потому что такие крупные сделки мы организуем из-за рубежа. Но это показывает, что даже оттуда мы можем организовать крупные сделки в пользу российских клиентов и при этом аккуратно управлять этими рисками.

— В ЦБ нет единого мнения относительно присутствия иностранных банков на российском рынке. Одни считают, что они чуть ли не последняя надежда конкурентного рынка. Другие говорят, что эти банки создают парацилический эффект (когда ликвидности на рынке много, они ее увеличивают, а когда мало — сушат) и пора с этим что-то делать. Вы не являетесь ритейловым банком, однако у вас есть корпоративные, крупные частные клиенты, которые тоже приносят ликвидность. Значит, вам также есть о чем беспокоиться?
— Не думаю, что вопрос для нас стоит так остро. Если мы говорим о евро или долларовой ликвидности, то мы держим ее на коррсчетах, пока она распространяется дальше — там достаточно быстрые потоки. Рублевую ликвидность, как правило, сразу размещаем и в России, и через свою структуру в Лондоне. Через наш головной банк, посредством Дойче Банк в Москве, организуются сделки, для которых используется эта ликвидность. И тогда она возвращается на российский рынок. Поэтому я не могу сказать, что через нас уходит ликвидность, которая не возвращается. Но в целом для сектора, и с точки зрения ЦБ, может быть, действительно такие тревожные сигналы имеют место. Я знаю, что, например, в 2008–2009 годах была возможность размещать избыточную ликвидность в достаточно высоко котируемые риски. Но в тот момент не было другой возможности, которая появилась недавно — временно размещать деньги, включая доллары и евро, в ЦБ. Так что теперь есть возможность более аккуратно управлять своей ликвидностью, и думаю, что ЦБ и коммерческие банки в диалоге найдут правильный подход к решению этого вопроса.

— Отношения с ЦБ у банков складываются очень непросто. А иностранным менеджерам с другим менталитетом, наверно, намного сложнее. Какие методы вам помогают решать конфликты с регулятором?

— Сказать, что отношения совсем гладкие, — это было бы неправильно. Но я не говорил бы именно о конфликтах. Всегда есть повод для дискуссии с регуляторами, особенно сейчас, когда меняются правила игры, появляются новые нормативы. Мы уже привыкли к тому, что в России новые законы и нормы выпускаются постоянно. А сейчас к ним присоединяются еще и глобальные элементы — Базельские соглашения. И естественно, точки зрения банковского сектора и регулятора не всегда совпадают. Я лично работаю очень активно в разных комитетах вместе с ЦБ РФ. Представлял интересы европейских банков в области развития деривативной инфраструктуры, создания закона о Центральном депозитарии. Сейчас мы обсуждаем развитие стандартной документации для синдицированного кредитования. Это важная тема, потому что транзакции в финансировании становятся все крупнее, и вам необходимо интенсивнее сотрудничать с коллегами в синдикате, а в России этот вид кредитов еще имеет недостатки в законодательном плане.
Кстати, мы очень активно обсуждали законопроект о национальной платежной системе, были разные точки зрения. В итоге, мне кажется, тот вариант, который был одобрен летом, — хороший старт. Сейчас регулируются целые аспекты, которые раньше не регулировались вообще (мобильные, электронные платежи). Но нужно идти дальше. Мы должны вместе с ЦБ разработать систему новых современных платежей, которая интегрируется с глобальными системами.
А отношения в России банковского сообщества с ЦБ, может быть, даже более конструктивные, более приятные, чем (как мне говорили коллеги) в других странах.

— Даже руководство ЦБ признает, что многие правила их политики устарели. Что бы вы ему предложили для создания более современных условий работы на российском рынке?

— По моему мнению, имеется целый ряд направлений, где можно повысить эффективность. И это понятно, потому что история банковской системы в России изначально базировалась на бумагах со множеством печатей. Но это прошлое, которое, хоть и сложно, но нужно преодолеть. И все это понимают.
Возьмем пример платежных систем — здесь еще есть некоторые неэффективные системы платежей. Хотелось бы, чтобы больше практиковалась система БЭСП.

Мы должны вместе с ЦБ разработать систему новых современных платежей, которая интегрируется с глобальными системами

Некоторых платежных инструментов, которые пользуются большой популярностью на других рынках (прямое дебитование, например), вообще нет. Мы это очень активно обсуждаем с ЦБ и другими участниками рынка. И здесь я вижу понимание. Хорошо, что на других рынках есть уже инструменты, плюсы которых можно взять и внедрить здесь, не изобретая велосипед.
Но имеются области, в которых у всех мало опыта, например, платежи через Интернет и мобильные средства связи. Здесь предстоит интеграция в глобальные системы, потому что российский розничный клиент уже хочет без проблем оплачивать услуги и товары по Интернету из Германии или Штатов. Банкам уже нельзя ограничиваться местным рынком. Поэтому нужно вместе с регуляторами других стран развивать платежные системы и системы регулирования.

— Дойче Банк в течение нескольких месяцев вел переговоры с ЦБ относительно совершенствования залогового законодательства. К какому результату удалось прийти?

— Это тема, которую мы обсуждаем активно в рамках Консультативного совета по иностранным инвестициям, где я руковожу рабочей группой, которая занимается темой залогового законодательства и курируется ЕБРР. Я руководитель этого комитета, поэтому именно с нашим банком и связывают этот проект.
Проблема заключается в том, что вокруг залоговой тематики существует много разных нормативных вопросов, которые зачастую противоречат друг другу. Следствием этого является невозможность использовать залог в достаточном объеме для того, чтобы поддерживать процессы кредитования. Поэтому банки просили более крупное обеспечение, чем это было экономически оправданно. И цели этой рабочей группы — синхронизировать законодательство, в том числе и с Гражданским кодексом. Некоторых успехов в этой области достигли, но работа будет продолжаться и в 2012 году.

Справка.БО

Дойче Банк (Россия) был учрежден в 1998 году. Банк — 100% дочерняя компания Deutsche Bank AG и один из крупнейших в России банков с иностранным участием. Создан на базе первого в Москве представительства иностранной кредитной организации. Оказывает российским и иностранным корпоративным и частным клиентам широкий спектр финансовых услуг, включая услуги и консультации в области корпоративного финансирования, торговых операций, услуги в области реализации активов и сопровождения крупных сделок, коммерческие банковские услуги, услуги по управлению крупным частным капиталом. Клиенты банка — ведущие российские и международные компании.

На мой взгляд, это один из самых важных проектов в Консультативном совете — в ближайшее десятилетие России потребуются очень крупные долгосрочные источники именно домашнего финансирования (так как фондироваться на международных рынках стало сложнее). Поэтому особенно важна слаженная система обеспечения, особенно для проектного финансирования.
Мы принимаем активное участие в рабочих группах, которые занимаются развитием рынка ценных бумаг. Много было уже сделано, много еще предстоит. Слияние бирж, например, введение центрального депозитария, закон об инсайде — вот это самые ключевые события 2011 года. В целом — уменьшение рисков, увеличение ликвидности на рынке.
Также мы занимаемся вопросами, которые стоят на повестке дня проектной группы по развитию Москвы как международного финансового центра. Среди них — привлечение высококвалифицированных кадров из-за рубежа и помощь в адаптации в новых условиях. Миграционное законодательство улучшалось, но по-прежнему есть необходимость получения лицензии определенными банковскими сотрудниками для того, чтобы, например, работать дилером или брокером. Чтобы их получить, было бы желательно ввести соответствующие экзамены, например, на английском языке.

— Вопрос как к управляющему директору инвестиционно-банковского управления: какие инвестиции в России могут принести доход в долгосрочной перспективе?

— Колоссальное поле на ближайшие 30 лет— инфраструктура. Это может быть IPO, если некоторые сделки инфраструктурных компаний планируются в рамках приватизации. Это могут быть транспортные инфраструктурные проекты (автомобильные дороги, аэропорты, мосты). Мы сами занимаемся некоторыми из них. Перспективные проекты связаны с чемпионатом мира, Олимпиадой. Ими также могут быть проекты и регионального масштаба.

— Ваш банк спонсирует очень красивые проекты, например, постановку оперы Моцарта «Свадьба Фигаро» во Владивостоке. Это просто красивый жест? Или вы научились взамен получать финансовые льготы в нашей стране, где это в принципе невозможно?

— У нас нет прямых финансовых льгот от этого. Но я не сказал бы, что это просто красивый жест. Это в принципе шаг в рамках наших глобальных инициатив по социальной ответственности. Это способ поддержать имидж, улучшить качество партнерства между Россией и Германией. Кстати, многие спонсорские инициативы идут снизу вверх. Это очень хорошая система, на мой взгляд, когда сотрудники сами развивают определенную инициативу, а если им не хватает денег, то банк предоставляет дополнительные средства, потому что считает, что это важный процесс. Потому что у нас есть долгосрочные стратегические планы на этом рынке. Мы здесь не просто для того, чтобы в течение десятилетия побольше заработать, а потом уйти.






Новости Новости Релизы