Российские банкиры довольно прагматичны, поэтому вряд ли будут вопросы об антикризисной стратегии или о возвращении «стабильного курса рубля». Ждать от регулятора внятных заявлений на сей счет в условиях, когда в правительстве не делается ничего, кроме провозглашения очередных фискальных идей, довольно наивно. Так что речь, очевидно, пойдет о другом — о тех минимальных шагах, которые необходимы, чтобы банкинг пережил не только период кризиса, но и период безвременья в плане идей и решений.

Вопрос 1: Будут ли продолжены льготы по исполнению нормативов, которые были приняты на первую половину 2015 года и пролонгированы на его вторую половину?

Ситуация в сравнении с минувшим летом не изменилась, разве что ухудшилась. По идее, льготный период должен быть продлен. По сути, вопрос стоит так: если не де-юре, то де-факто отодвинуть в сторону «Базель» — до лучших времен. Давос отодвинули, чем «Базель» хуже? В конце концов, отход от базельских стандартов едва ли отпугнет западных инвесторов и контрагентов — их все равно сегодня нет. Снижения рейтингов со стороны западных агентств российским банкам тоже сегодня трудно опасаться. Пугает лишь одно — нормативы.

Вопрос 2: По какому курсу считать?

При очередном витке девальвации рубля расчеты пассивов и активов отечественных банков дали очередную течь. По хорошему, ЦБ должен учитывать по некоему «условному» курсу, иначе окажется, что средняя температура по «банковской больнице» будет близка к предсмертной.

Вопрос 3: Будет ли продолжено субсидирование ипотеки?

Этот механизм неплохо сработал в прошлом году, благодаря ему ипотека оставалась относительно доступной для клиентов российских банков. По идее, неплохо бы программу продолжить. Но все отлично понимают, что вопрос стоит сегодня иначе: есть ли деньги продолжать и в каком объеме? Без государственного субсидирования ипотечное кредитование едва ли продолжится даже в снижающемся тренде. Скорее произойдет его обвал.

Вопрос 4: Будет ли создаваться банк плохих долгов?

О нем говорили в кризис 2008-2009 годов, потом жареный петух перестал клевать в одно место, и тема перешла в разряд «вечнозеленых». Но в нынешний кризис все иначе. Без механизма абсорбции «токсичных» активов банкам продержаться трудно. Развиваться в некоем теоретическом будущем, когда «кризис пройдет», будет еще труднее. Особенно с учетом того, что, как отмечали в свое время многие банковские эксперты, плохие долги в 2009–2011 годах были не столь «вылечены», сколь реструктуризированы. А реструктуризация чаще всего заключалась в переносе сроков — по незабвенному принципу героини известного романа: «Об этом я подумаю завтра».

Чем закончится стройплощадка АСВ? Новым коммерческим банком? Санационным банком? Банком плохих долгов? И какую «волну» это сооружение даст всему рынку?

Вопрос 5: Что с взысканим долгов? 

Сенаторы и «думцы» наперегонки взывают запретить деятельность коллекторов, оградить народ от долговых «надругательств». Впрочем, этот вопрос обсуждаться не будет, да и задаваться будет едва ли. Тут работает принцип: каждый сам за себя. У банкиров так много собственной головной боли, что они вряд ли вступятся за институт коллекшна, тем более что кричат-то о запрете деятельности коллекторских агентств, а не собственных служб взыскания в банках… Другое дело, что если это случится, то перекроется еще один, пусть и не самый значительный, канал оздоровления банковских активов. А значит, вопрос о плохих долгах встанет в полный рост. Вообще, полагаю, если попытаться выстроить рейтинг главных проблем банкинга в 2016 году, то вопрос плохих долгов займет первое место. Занял бы… Потому что на первом месте остаются вопросы о том, быть или не быть банкам вообще, скольким в 2016 году — не быть и за что?