Проблема недостоверной отчетности, обострившаяся во время кризиса, вышла на новый виток. В 2008–2009 годах главной темой было сокрытие банками реального размера просрочки, «бумажное» улучшение качества активов и подрисовывание нормативов. Затем активно стали обсуждаться кредитование связанных сторон, фиктивное раздувание капитала и махинации с ценными бумагами. И, конечно, никуда не ушла «любимая» проблема всей банковской системы — вывод активов.

Банки становятся «зомби» с дырами в балансе, а зачастую и с отрицательным капиталом. В результате их приходится спасать за госсчет или ликвидировать, выплачивая страховую сумму вкладчикам.

А реактивное по своей природе банковское регулирование по традиции реагирует только на громкие скандалы, которые стали достоянием общественности. В полном соответствии со старинными русскими пословицами про мужика, гром и жареного петуха.

Мастера кисти

После краха банков «Глобэкс» и «КИТ Финанс» осенью 2008 года на поверхность всплыли «нарисованные» нормативы и проблема скупки непрофильных активов. Банк Анатолия Мотылева выдавал кредиты под девелоперские проекты владельца. Кроме того, на деньги вкладчиков он активно скупал земли и офисы в Москве и Подмосковье. В кризис рынок недвижимости рухнул, «нарисованный» для ЦБ капитал сдулся. Спасение банка обошлось ВЭБу в 80 млрд рублей.

Проблемы «КИТ Финанса» исчерпывающе охарактеризовал в СМИ один из его топ-менеджеров, по словам которого инвестбанк погубили три вещи: «Ростелеком», ипотека и гламур. «КИТ» поставил слишком много на покупку 24% крупнейшей телекоммуникационной компании — и проиграл. А проблемы с ипотекой только усугубили ситуацию. Банк спасли. Цена вопроса — 135 млрд рублей. Правда, большую часть денег банк уже вернул.

Затем упал банк «Тарханы» и темой номер один стало кредитование проектов собственников и связанных сторон. Владелец банка Сеник Саакян любил выращивать розы, что в конечном итоге стало причиной плачевного состояния кредитной организации. Банк тоже спасли. Плата за санацию — около 3 млрд рублей.

Крах ВЕФК Александра Гительсона, который вывел и легализовал почти миллиард рублей, заставил регулятор задуматься о персональной ответственности банкиров за преднамеренное банкротство и их уголовном преследовании. Санация обошлась в 60 млрд рублей.

Банкротство Межпромбанка и «Межпромбанк плюс» сенатора Сергея Пугачева стало крупнейшим за всю историю российской финансовой системы, но их, в отличие от «Глобэкса» и всех остальных, спасать не стали. Ликвидными из активов оказались лишь 3%. Примечательно, что основным кредитором оказался Центробанк, предоставивший беззалоговый кредит на 32 млрд рублей. И регулятор до сих пор пытается взыскать активы Объединенной судостроительной корпорации, которые принадлежали сенатору. Но они оказались перезаложены несколько раз. Так что оценить конечный ущерб для государства не представляется возможным.

Существует черный список аудиторов, которые лояльно относятся к доле кредитов связанным компаниям. В списке есть представитель «большой четверки»

Но самым громким и масштабным скандалом стала история Матвея Урина. Если бы не инцидент с избиением охранниками последнего менеджера «Газпрома» Фаасена Йорита Йооста, широкая публика, возможно, никогда бы не узнала о схеме заработка денег, которая использовалась этим, с позволения сказать, банкиром (см. рис.).

Обращает на себя внимание факт, что причастность Матвея Урина к банковской пирамиде напрямую пока доказать не удалось. И сколько их в этой пирамиде было — неизвестно. Сначала говорили о трех банках: Славянский банк, Традо-банк, Донбанк. Потом к ним добавились «Монетный дом», Уралфинпромбанк и Русско-германский торговый банк. А после похожие схемы нашли в Соцгорбанке и Востокбизнесбанке.

У всех обанкротившихся и санированных банков на бумаге проблем не было. И формально к ним нельзя было применить никаких санкций. Махинации с отчетностью помогали скрывать не только проблемы с нормативами, но и финансовые потоки внутри банка.

По словам директора экспертно–аналитического департамента Агентства по страхованию вкладов Юлии Медведевой, доля технических активов у банков с отозванными лицензиями составляет 66,6%. То есть две трети ликвидных активов были выведены. Около половины проанализированных банков по состоянию на дату отзыва лицензии имели на балансе более 75% фиктивных активов.

Как найти художников

Объективных данных о доле банков, предоставляющих недостоверную отчетность, нет. (Было бы странно, если бы такие данные имелись.)

«Вероятно, в условиях кризисной перестройки ЦБ готов «закрывать глаза» на определенные несоответствия в отчетности банков. Можно говорить о доле в десятки процентов от общего количества банков, — говорит главный экономист УК «Финам Менеджмент» Александр Осин. — Только временные администрации ЦБ в 2010 году направили в арбитражные суды сведения о 33 банках с суммарным отрицательным капиталом в 60 млрд рублей. А по отчетности капитал банков был положительным, на сумму 35 млрд рублей».

По различным оценкам, «рисованием» отчетности занимается от 30 до 100% банков.

Одна из причин искажения данных — субъективность надзора. Особенно хорошо это видно на примере создания резервов по просроченным ссудам. Они формируются на основании положений Банка России 254-П и 283-П. Однако каждый банк вправе сам обосновать свои оценки размера рисков в профессиональном суждении. Оценка складывается из трех составляющих: финансового положения заемщика, качества обслуживания им долга и «иных существенных факторов». И если для оценки финансового положения и качества обслуживания долга ЦБ предусматривает определенные рамки, то «иные существенные факторы» дают простор для субъективных оценок.

И в зависимости от того, какие цели у банка, он может либо занижать размер резервов, чтобы увеличить размер капитала на бумаге, либо, наоборот, досоздать их — чтобы уменьшить налогооблагаемую базу, делится вице-президент Московского индустриального банка Юрий Птицын.

МСФО может служить таким же широким полем деятельности для фальсификаторов, как и РСБУ

«Сознательным искажением данных в отчетности занимается как минимум треть банков, — считает заместитель гендиректора «Эксперт РА» Павел Самиев. — Это не крупные банки, однако среди них есть и игроки из топ-100».

По его словам, основной признак недостоверной отчетности — сокрытие доли кредитов связанных сторон. Обычно для выяснения аффилированности аналитики сопоставляют данные об акционерах. Если компания, которой был выдан кредит, зарегистрирована в одном здании с банком, но не указано, что она с ним связана, — возникают подозрения. Кроме того, у рейтинговых агентств есть черный список аудиторов, которые лояльно относятся к доле кредитов связанным компаниям. И если у банка именно такой аудитор — он автоматически попадает под подозрение. При этом, уточняет Павел Самиев, в этом списке есть компания из «большой четверки».

Еще один повод заподозрить банк в «рисовании» — неадекватная пролонгация кредитов. Если компания, которой банк выдает ссуду, изначально настроена на длительные отношения — к примеру, ей нужны средства для реализации какого-то инвестпроекта — то продление срока договора логично. Однако если кредит был выдан на год, а потом его по непонятным причинам продлевают еще и еще — это заставляет задуматься.

Также в отдельных случаях можно выявить и схемы перекредитования через технические фирмы. Если у погашенного кредита и у одного из вновь выданных займов на балансе совпадают сроки, суммы и другие параметры — это очень подозрительно и может свидетельствовать об искажениях данных.

Любая схема начинается с появления на балансе банка технического актива. Это может быть фиктивный остаток средств в кассе банка, технические корсчета, ценные бумаги, фактически не принадлежащие банку, кольцевые вложения в экономически и юридически связанные банки, «зеркальные» векселя кредитных организаций, ценные бумаги с искусственно завышенными котировками и т.д. Сложными к выявлению и доказыванию считаются схемы, в которых средства выдаются и технические активы появляются на балансе одного банка, а «живые» деньги выводятся через другой, говорит Юлия Медведева (АСВ).

Но есть признаки, по которым можно определить и такие активы. Например, ссуда предоставлена юрлицу, которое на деле не ведет никакой хозяйственной деятельности, а его штат состоит из одного человека.

Признаками недостоверной отчетности служат колебания показателей деятельности банка внутри месяца и на первое число. В том числе объемов кредитов, уровня просроченной задолженности, созданных резервов. А высокая доля межбанковских кредитов в обязательствах вкупе с предельными значениями нормативов ликвидности — свидетельство того, что не все ладно с ликвидностью.

Одним из признаков недостоверной отчетности может быть сильный разрыв в показателях между МСФО и РСБУ. Однако миф о том, что международная отчетность способна пролить свет на истинное положение экономического субъекта, развеялся в кризис, отмечает Юрий Птицын (МИБ). Ни один стандарт не дает гарантии достоверности. МСФО может служить таким же широким полем деятельности для фальсификаторов, как и РСБУ. И в МСФО есть возможности для сокрытия плохих активов. Как в свое время заметил директор департамента банковского регулирования и надзора Центрального банка Алексей Симановский, «нет такого языка, на котором нельзя врать».

Подмастерья и подельники

В 2009 году ЦБ ужесточил порядок отзыва лицензий и ввел новый критерий — лишение права вести банковскую деятельность за предоставление недостоверной отчетности. Однако впервые этим правом воспользовался лишь летом 2010 года. И с тех пор лишь несколько кредитных организаций были наказаны за «рисование» показателей.

Большинство обанкротившихся и санированных банков не просто предоставляли в ЦБ недостоверную отчетность, но занимались выводом активов в пользу владельцев. На реализацию некоторых схем понадобился не один год, однако регуляторы не смогли вовремя выявить и предупредить вывод средств.

У банка всегда есть как минимум один сообщник — аудиторская компания. При этом никакой реальной ответственности ни банкир, ни аудитор в результате не понесут. Даже если схема станет известна регуляторам.

По различным оценкам, «рисованием» отчетности занимается от 30 до 100% банков

На Западе ситуация иная. Все знают пример Enron. Топ-менеджеры этой компании получили длительные сроки. А аудитор Arthur Anderson, который покрывал проблемы компании, просто перестал существовать. Его бизнес распродали по частям другим.

В США уже приняли меры для защиты рынка от таких «ошибок». Летом 2010 года Барак Обама подписал закон Додда-Фрэнка, который возлагает всю полноту ответственности за присваиваемые рейтинги на агентства. Аналогичные меры вводят и в Европе.

Поговаривают о лицензировании деятельности аудиторов и в России, однако участники рынка сомневаются, что это коренным образом может исправить ситуацию.

В более или менее сложных схемах необходимо участие еще как минимум одного сообщника — регистратора или депозитария. Именно они будут регистрировать фальшивые или подозрительные бумаги как настоящие, позволяя тем самым банку манипулировать раздутыми активами. Как, например, в случае с так называемой пирамидой Урина.

«В настоящее время наблюдается тенденция к удорожанию схем, — рассказывает Юлия Медведева (АСВ). — Банки начинают имитировать не только соблюдение исполнения обязательных нормативов, но и ведение хозяйственной деятельности техническими заемщиками.

По сути, выявить новые схемы есть возможность только у регулятора. Ни у аналитиков, ни у рейтинговых агентств таких рычагов и инструментов нет. А у регулятора зачастую связаны руки. Ведь методы борьбы с формированием недостоверной отчетности в России в настоящее время должным образом законодательно не урегулированы. Предусмотренные санкции не относятся напрямую к нарушениям финансовой отчетности, говорит Юлия Медведева (АСВ).