Мировая антиофшорная кампания не беспокоит российских банкиров. На Западе один за одним принимаются законы по борьбе с налоговыми гаванями, а в России о таком законодательстве лишь изредка заговаривают, да Минфин публикует «черный» список офшорных юрисдикций.

Несколько лет назад на зарубежном рынке начала прослеживаться тревожная тенденция. Европейские и американские власти хотели «прижать» офшоры любой ценой. Полученные у швейцарских банков преступным путем данные — они добывались с помощью подкупа сотрудников, чаще всего айтишников, — в дальнейшем использовались как способ борьбы с налоговыми неплательщиками у них на родине.

В России все не так. Несмотря на отсутствие законодательных изменений и давления со стороны спецслужб, в последнее время банки стараются свести к минимуму использование офшорных компаний — по крайней мере, в видимой части. И не из-за давления регулятора, а потому, что чем прозрачнее структура собственников банка, тем дороже он стоит для потенциального инвестора и покупателя.

«Банкиры ведут себя не очень честно ровно до того предела, до которого это не влияет на доброе имя компании. Теперь имя дорого, — говорил депутат, член Комитета по финрынку Госдумы Павел Медведев. — Украсть можно миллион, а взять в кредит — миллиарды. А кредит не дадут сомнительному банку. К тому же многие банкиры, осознанно или нет, задумываются над передачей своего бизнеса по наследству. И потому стараются избегать откровенно серых схем, предпочитая оставаться в правовом поле».

Пока законодательство, правоприменительная практика и репутационные соображения позволяют — банки не отказываются от использования офшорных зон.

Аршином общим не измерить

Антиофшорная кампания на Западе обострилась в кризис. Правда, если говорить о сомнительных способах борьбы с налоговыми гаванями, то речь идет только о европейских странах — в основном это Германия и Франция. Такие способы испытали на себе Credit Suisse, HSBC, UBS, Julius Bar и другие банки.

Первым стал лихтенштейнский LGT. Тогда немецкие службы «купили» айтишника их этого банка за 2 млн евро. Взамен он предоставил спецслужбам диск с информацией о нескольких тысячах клиентов банка. Затем в этот своеобразный «бизнес» потянулись желающие подзаработать — и ставки упали, о миллионе евро уже никто не заговаривал.

Но у российских спецслужб свой путь, поэтому банкиры не сильно беспокоятся за офшорную тайну. Сложно представить себе, что подобное происходит в России. Что, например, какой-то женевский айтишник звонит в ФСБ и говорит, что готов предоставить информацию о российских клиентах банков, рассуждает в конфиденциальной беседе представитель уважаемой юридической компании. Даже если такое и случится, этот айтишник и денег не получит, и сам на вечный крючок подсядет, да еще и клиенты оторвут голову в любой точке мира.

Кроме того, отечественные законодатели не особенно торопятся принимать антиофшорные законы. Судя по всему, банковское (и не только) лобби настолько сильно, что даже если министру финансов Алексею Кудрину и удастся «протолкнуть» изменения в Налоговый кодекс, которыми он грозил «уклонистам», к итоговому чтению он придет изрядно выхолощенным и безопасным. Ведь большинство российских банков и компаний в цепочке владения имеют как минимум парочку офшоров. К примеру, в списке аффилированых компаний банка «Русский Стандарт» есть бермудская Roust Trading Ltd. и Roust Holdings Limited (Британские Виргинские острова). У Альфа-Банка — ABH Financial Limited (BVO), Alfa MTN Markets Limited, Alfa MTN Issuance Limited, Alfa MTN Invest Limited и еще несколько кипрских компаний. У МДМ Банка — кипрские MDM Holding SE, MCM Russian Investments Limited, Kupierco Investments Limited и т.д.

Впрочем, мировая антиофшорная кампания все же создает некоторые проблемы банкам, ведь почти все кредитные организации работают с европейскими и американскими партнерами.

«Утечка информации» может быть организована в любом офшоре, особенно если на то есть политическая воля. Однако, как отмечает Геннадий Матвеев, управляющий партнер представительства компании Roche & Duffay, чем севернее страна, где у офшора открыт банковский счет — тем меньше опасность утечки через продажных сотрудников банка.

Александр Алексеев, управляющий партнер GSL Law & Consulting, среди самых безопасных стран в плане утечки информации по официальным каналам называет Китай и Ближний Восток. Но клиентов столь экзотические варианты не всегда устраивают, и они ищут компромиссы — например, ОАЭ или Гонконг. Впрочем, по его словам, ему не приходилось открывать компании в этих регионах — банкиры все же очень консервативны.

Чем проще — тем лучше

Со стороны мировых борцов с офшорами российским банкам ничего не угрожает. Со стороны законодателей тоже особой угрозы нет. «В США и других развитых странах есть законы о контролируемых иностранных компаниях, — рассказывает Геннадий Матвеев, управляющий партнер представительства компании Roche & Duffay. — Прибыль от низконалоговых компаний, которыми прямо или косвенно владеет физлицо-резидент, подлежит налогообложению как его личные доходы». В России нет ничего похожего, а такого рода поправки в Налоговый кодекс вяло обсуждаются уже лет десять.

ЦБ пытается принудить банки к раскрытию бенефициаров и уменьшению использования офшоров. Но банкиры не поэтому сокращают количество используемых ими офшоров. Основная причина — простая структура более выгодна экономически, особенно при размещении акций, облигаций или продаже банка.

Виталий Виноградов, партнер компании ALTHAUS Consulting, рассказал случай из собственной практики: «В конце 2006 — начале 2007 года к продаже готовился один крупный российский банк. Тогда еще не было точно известно, будет ли это IPO или продажа стратегическому инвестору». Шло обычное предпродажное «подчищение хвостов», написание различных регламентирующих юридических документов и изменение структуры. Бенефициарами банка на тот момент были несколько физических лиц, но владели они долями опосредованно, через различные структуры, в том числе на Кипре и других офшорных юрисдикциях.

«Одним из миноритарных акционеров банка стала Международная финансовая корпорация (IFC), и она выставила большой перечень требований, которым банк должен был соответствовать, — вспоминает Виталий Виноградов. — Требования связаны с международными стандартами корпоративного управления и банковской деятельности — в том числе и рекомендации к стандартам раскрытия бенефициаров и упрощению структуры».

Требования заключались даже не в выведении из офшоров — просто нужно было прозрачно показать всю цепочку. Банк пошел дальше — он вообще упразднил структуру владения через офшоры, и долями напрямую стали владеть физические лица. Правда, стоит оговориться, что офшорные структуры были ликвидированы не полностью, а только у головной организации. Затем владельцы продали свои доли крупной международной компании, которая теперь владеет 95% акций банка.

«Предпродажная подготовка увенчалась большим успехом — банк был продан за рекордную на тот момент сумму по сравнению с размером и другими показателями банка. И этому помогло, в частности, выведение из структуры офшоров — инвесторы восприняли это очень позитивно», — заключает Виталий Виноградов (ALTHAUS Consulting).

Куда податься бедному банкиру

Самый популярный офшор во всем мире — Британские Виргинские острова (BVI). По данным юридических компаний, на их территории зарегистрировано более 800 тыс. юридических лиц. От ближайшего конкурента BVI оторвались почти на порядок — на Сейшелах зарегистрировано менее 100 тысяч. Финансисты часто выбирают также Каймановы острова.

Российские банкиры следуют мировой моде — больше других они любят BVI. На втором месте по популярности у российских банкиров Кипр, который уже давно стал квазиофшором, однако очень удобен для операций с ценными бумагами. Благодаря подписанному межгосударственному соглашению об избежании двойного налогообложения, 95% операций на рынке ценных бумаг российские банки проводят через Кипр.

Далее выделить какие-то определенные территории сложно — это зависит от цели, для которой банк создает офшорную компанию. Если для проведения торговых операций или владения недвижимостью нужны территории, где нет налога на владение собственностью, — это Сейшелы и Белиз. Если нужен престижный офшор (как уже упоминалось, банкиры заботятся о своем добром имени) — выбирается любая европейская территория с минимальной ставкой налога на прибыль: Великобритания (хотя она офшором не считается), Мэн, Гонконг, Сингапур, Австрия, Голландия, Швейцария, Лихтенштейн. Кстати, последние две страны, по сути, продают свой имидж и сервис, поскольку настоящих выгод и экономии в силу антиофшорной кампании уже давно не предлагают. К примеру, использовать Швейцарию для налоговой оптимизации консультанты точно не рекомендуют.

Офшорный эффект

Традиционно российские банки используют офшорные юрисдикции в первую очередь для налоговой оптимизации. На втором месте — сокрытие имени конечного бенефициара. Также — для того, чтобы оказаться в юрисдикции однозначного и дружественного корпоративного законодательства (чаще всего — британского), о котором в России приходится только мечтать, или для торговли на рынке ценных бумаг.

Есть и экзотические варианты. К примеру, несколько лет назад банки торговали готовыми офшорными компаниями. Правда, Геннадий Матвеев (Roche & Duffay) отмечает, что этот бизнес почти сошел на нет — покупатели предпочитают покупать компании напрямую либо через одного посредника.

Существует еще один вариант использования офшора в схемах с заемщиками. В критических случаях банк и заемщик могут договориться и скрыть размер своих материальных договоренностей от остальных кредиторов.

Если же вернуться к вопросу защиты прав собственности при помощи офшоров, то здесь есть разные мнения. Чаще всего его используют небольшие банки и компании. «Я придерживаюсь мнения, что если на место реального владельца поставить офшорную компанию — для умелого рейдера это не помеха, а скорее помощь, — уверен Александр Алексеев (GSL Law & Consulting). — Такая схема только удлиняет цепочку — а следовательно, дает злоумышленнику больше инструментов влияния и возможностей для воздействия. На мой взгляд, чем короче цепочка — тем безопаснее».

С другой стороны, бенефициарам «ЮКОСа» удалось защитить часть своих активов от, по большому счету, рейдерского захвата именно благодаря тому, что его активы были структурированы через нерезидентов, утверждают некоторые юристы.