Фабула дела

Между Азиатско-Тихоокеанским Банком и Г. Матвеевым (заемщиком) был заключено кредитное соглашение, по условиям которого банк предоставил заемщику кредит на условиях срочности, возвратности и платности.

В июне 2012 года банк выдал заемщику денежные средства в размере, который стороны согласовали. В целях обеспечения исполнения обязательств по кредитному договору в день заключения договора было подписано заявление № 12/НС/170400002918 заемщика на включение в список застрахованных лиц к договору страхования жизни и здоровья заемщиков кредита.

Договор страхования заключен между страхователем, которым выступил банк, и страховщиком — страховой компанией «Гелиос». Заемщик по условиям соглашений согласился на страхование банком своих имущественных интересов, связанных с жизнью, здоровьем и трудоспособностью, посредством включения его в список застрахованных лиц к договору страхования. Договор страхования начинает действовать со дня заявления (согласия) и действует в течение периода кредитования.

В период действия договора страхования (2017 год) наступила смерть застрахованного лица (заемщика по кредитному договору). Впоследствии банк уступил права требования по кредитному договору с заемщиком третьему лицу — цессионарию, компании «Траст».

Согласно условиям заключенного договора цессии к «Траст» перешло право требования исполнения обязательств по кредитному договору в размере непогашенной суммы задолженности.

В 2021 году компания «Траст» в адрес страховой компании «Гелиос» направила уведомление № 191812 о наступлении страхового случая. Впоследствии, 27.07.2021, была направлена претензия о выплате страхового возмещения. Цессионарий полагал, что в связи с наступлением страхового случая (смерти заемщика) ему подлежит выплата суммы страхового возмещения с учетом размера задолженности.

В связи с отказом от добровольного удовлетворения требований страховщиком по выплате страхового возмещения компания «Траст» обратилась в суд с соответствующим иском к страховой компании.

Рассмотрение дела

Отмечу, что рассмотрение спора породило целый комплекс правовых проблем и вопросов, которые следует рассмотреть отдельно.

При первоначальном рассмотрении суды первой и апелляционной инстанций отказали в удовлетворении иска со ссылкой на отсутствие в материалах дела первичной документации: договора страхования, расчета задолженности, соглашения с заемщиком о его включении в перечень застрахованных лиц и пр.

С указанными выводами не согласился Арбитражный суд Московского округа. Отменяя судебные акты с направлением дела на новое рассмотрение, он указал, что из открытой по доступу информационной системы «Картотека арбитражных дел», размещенной в сети Интернет, следует, что существуют многочисленные споры относительно взыскания страхового возмещения по договору страхования, являющемуся предметом рассмотрения в рамках настоящего дела.

В частности, электронная версия указанного договора страхования содержится в открытом доступе в карточке другого дела (№ А40-235303/2019). Фактически суд кассационной инстанции указал, что суды имели возможность обратиться к системе «Картотека арбитражных дел», размещенной в сети Интернет, и проанализировать условия спорного договора страхования по правилам ст. 431 ГК РФ исходя из буквального значения слов и выражений, содержащихся в нем, и принимая во внимание закрепленный в ст. 421 Гражданского кодекса Российской Федерации принцип свободы договора.

Суд кассационной инстанции также указал, что суды не приняли во внимание судебные акты суда общей юрисдикции по иску банка (первоначального кредитора) к заемщику Г.А. Матвееву о взыскании задолженности по кредитному соглашению.

Дополнительно Арбитражный суд Московского округа указал, что отсутствие необходимых документов по страховому событию в соответствии с условиями договора страхования и с учетом положений Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» и Федерального закона от 27.07.2006 № 152-ФЗ «О персональных данных» не может быть основанием для отказа в страховой выплате.

По итогам рассмотрения кассационной жалобы дело было направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Повторное рассмотрение дела получилось не менее тернистым: суды первой и апелляционной инстанций удовлетворили исковые требований цессионария о взыскании суммы страхового возмещения в связи со следующими обстоятельствами.

Сославшись на применимые нормы законодательства о личном страховании, кредите (займе), перемене лиц в обязательствах и об исполнении обязательств, суды установили, что заемщику в 2012 году был предоставлен банком кредит со сроком 84 месяца с учетом дополнительного соглашения к договору.

Также заемщик подписал согласие (заявление) на страхование, в котором выразил свое согласие быть застрахованным лицом по договору страхования жизни и здоровья заемщиков кредита, заключенному между Азиатско-Тихоокеанским банком и компанией «Гелиос».

Суды в принятых судебных актах указали, что банк является выгодоприобретателем по договору страхования при наступлении страхового случая в размере 100% страховой суммы, включающем в себя обязательства по уплате основного долга, процентов, штрафов и иных платежей по кредитному договору. Страховая выплата предназначена для погашения задолженности по выданному кредиту в пользу заемщика.

Суды отметили, что договор страхования, подписанный заемщиком, обладает всеми необходимыми и достаточными обеспечительными признаками: договор страхования и кредитный договор заключены в один день; срок страхования равен сроку кредитного обязательства; сумма кредита и страховая сумма одинаковы; цедент является выгодоприобретателем при наступлении страхового случая. Договор страхования заключен заемщиком именно в связи с заключением кредитного договора, то есть был сопутствующим при заключении кредитного договора, что свидетельствует о взаимосвязи указанных договоров. Со своей стороны, страховая компания, заключая договор страхования, подтвердила, что страхование производилось в рамках страхования жизни и здоровья заемщика кредита.

С учетом того, что в случае полного погашении кредита участие заемщика в программе страхования автоматически прекращается, договор страхования от несчастных случаев и болезней был заключен как обеспечительная мера исполнения обязательств по возврату заемных средств по кредитному договору. Страховые суммы по этому договору определены пределами суммы выданного кредита, изменяются в течение срока действия этого договора и не могут превышать задолженности застрахованного по кредитному договору.

Суды не установили наличия других кредитных обязательств Г. Матвеева перед банком.

Суды отклонили доводы ответчика, что по договору цессии компании «Траст» не перешло право требования в соответствии с нормами действующего законодательства, поскольку материалы дела не содержат письменного согласия застрахованного на смену выгодоприобретателя по договору страхования. Суды установили, что к «Трасту» в силу закона и договора цессии перешло право обратиться к страховой компании с заявлениями о наступлении страхового случая (смерти заемщика) и выплате страхового возмещения. В силу норм гл. 24 ГК РФ выгодоприобретатель вправе заменить себя другим лицом на любой стадии исполнения страховщиком своих обязательств, вытекающих из договора страхования.

Еще одним аргументом ответчика стал пропуск истцом срока исковой давности для обращения с иском. Так, по мнению страховщика, 02.10.2017 первоначальный кредитор узнал о наступлении страхового события, но не предпринял каких-либо действий по уведомлению сторон спора о случившемся. Действуя разумно и осмотрительно, банк был обязан уведомить ответчика о том, что допущена просрочка по кредиту, и предпринять все необходимые действия, направленные на установление причин данной просрочки.

Суды установили, что банк предпринимал все меры по взысканию задолженности, что свидетельствует о его добросовестности. Данные обстоятельства подтверждаются судебным актом суда общей юрисдикции о взыскании задолженности по кредиту с заемщика. Впоследствии истец обратился с исполнительным документом к судебному приставу-исполнителю, который возбудил в отношении заемщика исполнительное производство.

Срок исковой давности по требованиям, основанным на договорах личного страхования и договорах страхования риска ответственности по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда жизни, здоровью или имуществу других лиц, равен общему сроку и составляет три года. Исчисление срока исковой давности не может начаться ранее момента нарушения права. Именно отказ страховщика в страховой выплате является нарушением прав и законных интересов выгодоприобретателя, так как до этого момента выгодоприобретатель рассчитывал на получение страховой выплаты и именно с этого момента у выгодоприобретателя появились основания не согласиться с решением страховщика (отказом в выплате) и обратиться в суд за защитой своих нарушенных прав.

Но даже повторного рассмотрения спора оказалось недостаточно для его финального разрешения — ответчик обратился в Судебную коллегию по экономическим спорам ВС РФ, которая передала жалобу для рассмотрения на судебном заседании Коллегии.

Позиция Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ

Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ не согласилась с судами нижестоящих инстанций и указала следующее.

Институт страхования ориентирован на то, что при заключении соответствующего договора страхователь получает гарантии защиты своих имущественных интересов в случае наступлении события, попадающего по своим критериям в категорию страхового случая, а страховщик, гарантируя соответствующую защиту, извлекает прибыль.

При этом ВС РФ напомнил, что нормами ГК РФ установлен ряд обязанностей сторон договора страхования, в том числе обязанность страхователя незамедлительно уведомить страховщика или его представителя о наступлении страхового случая (ст. 961 ГК РФ). Такая же обязанность лежит на выгодоприобретателе, которому известно о заключении договора страхования в его пользу, если он намерен воспользоваться правом на страховое возмещение. При этом неисполнение обязанности, предусмотренной настоящей статьей, дает страховщику право отказать в выплате страхового возмещения, если не будет доказано, что страховщик своевременно узнал о наступлении страхового случая, либо что отсутствие у страховщика сведений об этом не могло сказаться на его обязанности выплатить страховое возмещение (п. 2 ст. 961 ГК РФ).

Следовательно, учитывая системное толкование указанных норм права, с момента уведомления страховщика о наступлении страхового случая, страхователь вправе рассчитывать (при соблюдении прочих условий) на получение страхового возмещения, а также на судебную защиту своих прав и интересов при несоблюдении страховщиком условий договора и положений действующего законодательства. При реализации указанного выше права на судебную защиту необходимо учитывать установленные действующим законодательством правила исковой давности.

Далее ВС РФ отметил, что смерть заемщика (страховое событие) наступила 02.10.2017, а исковое заявление общества по настоящему делу поступило в арбитражный суд спустя четыре года с этого события.

Страховщик, учитывая указанные обстоятельства, неоднократно напоминал судам, что общество пропустило срок исковой давности. Как неоднократно указывал страховщик, о наступлении страхового случая банк мог узнать, проявив должную степень осмотрительности, действуя разумно и добросовестно. Однако банк, зная о длительной просрочке в осуществлении застрахованным лицом выплат по кредитному договору и о неисполнении судебных актов судов общей юрисдикции с 2015 года, не предпринимал действий для выяснения причин такой просрочки. Цессионарий же, заключая договор цессии с банком, не предпринимал мер по установлению статуса застрахованного лица, не уточнил у банка информацию о заемщике, какие-либо меры по обжалованию бездействия судебного пристава-исполнителя, который вел исполнительное производство, и лишь спустя 15 месяцев обнаружил, что должник по исполнительному производству умер задолго до возбуждения исполнительного производства.

Следовательно, по мнению ВС РФ, общество, заключая договор цессии без наличия информации о статусе заемщика, не проявило должной степени разумности и осмотрительности. Такое поведение общества, в свою очередь, привело к обращению с исковым заявлением по истечении срока исковой давности.

Судебная коллегия ВС РФ отменила принятые по делу судебные акты по изложенным основаниям и направила дело на третий круг рассмотрения.

Значение правовой позиции ВС РФ

Примечательной в данном деле представляется ссылка ВС РФ на пропуск срока исковой давности не только (и не столько) с даты смерти заемщика (даты наступления страхового события), но и с даты отказа страховщика в страховой выплате. Важны критерии добросовестности и разумности, которые высшая судебная инстанция применила к банку и цессионарию.

Так, критерием добросовестного поведения выступили анализ причин длительной просрочки по кредиту со стороны физического лица и отсутствие контроля за действиями судебного пристава-исполнителя со стороны кредиторов (первоначального и последующего). Фактически Верховный Суд РФ обратил внимание на надлежащее выполнение юридической службой цедента и цессионария своих функций по своевременному контролю за исполнительными производствами в отношении должников.

Судебный акт ВС РФ порождает очевидный вопрос: какой срок будет достаточным для того, чтобы взыскатель (кредитор) мог не интересоваться причинами просрочки и считать ее условно допустимой?

Пожалуй, явным и непротиворечивым ответом будет трехлетний срок как предельный срок исковой давности.

Однако можно предположить, что в ряде конкретных ситуаций такие сроки могут различаться. Остается рассчитывать, что судебная практика выработает единый подход к подобным срокам, что исключит произвольное толкование добросовестного бездействия кредитора в отношении дефолтного должника.