Среди спикеров и аудитории конференции «FinLEGAL Tech: Юридическая служба банка в эпоху Digital и AI», организованной «Б.О», оказались как оптимисты и евангелисты, так и скептики. Но общий тренд на безальтернативность внедрения цифровых наработок с использованием ИИ очевиден.

Два вектора — одна направленность

Юристы, как и представители других интеллектуальных и творческих профессий, ценят свое время и стремятся избегать рутины. В этом им помогают стремительно развивающиеся нейросети. Академический руководитель магистерской программы Legal Tech НИУ ВШЭ Максим Лагутин отметил, что некоторые юристы, используя их, сами очень быстро создают простые IT-решения.

Екатерина Бовкунова, ведущий эксперт по развитию Doczilla (юридической компании — создателя конструктора документов и договоров для юристов Doczilla с использованием AI), видит, что «вебинары по AI бьют рекорды посещения». По ее словам, зачастую сами юристы вначале покупают пакет услуг как частные лица, а затем новыми практиками начинает интересоваться руководство подразделения или компании.

Екатерина Бовкунова (Doczilla). Фото: Надежда Дьякова / «Б.О»

CEO Doczilla Кирилл Буряков объяснил такую активность тем, что юристы долгое время «выпадали» из всеобщего тренда на цифровизацию:

«У нас так исторически сложилось, что с 2005 года были доступны базы — «Консультант» и «Гарант», еще word и проверка орфографии. До последних двух-трех лет ничего не менялось. Только сейчас, с развитием конструкторов договоров, все меняется. Когда появились генеративные искусственные сети, не только проверка орфографии вышла на новый уровень: за тебя могут писать документы».

Спикер рассказал, что и в самой Doczilla они не только авторы, но и пользователи высокотехнологичных решений. При создании креатива там полностью перешли на генеративные сервисы: внедрили карточки документа, уходящего на согласование, где указаны существенные условия; используют сервисы автоматического протокола встречи с расшифровкой и ссылками на тайм-коды. «Опрос среди юристов показывает: самая нелюбимая часть — делать протоколы совещаний», — сообщил Кирилл Буряков.

Кирилл Буряков (Doczilla). Фото: Надежда Дьякова / «Б.О»

Юлия Михальчук, адвокат, преподаватель ВШЭ, назвала Legal Tech «топовой темой»: все хотят получить круглосуточного помощника. «У судебных юристов проблема — не протокол написать, а расшифровать заседание, которое идет час, а бывает, что и три. Иногда приходится переслушивать, но само появление расшифровок — серьезная подвижка, поскольку раньше эта работа могла занимать десятки часов», — поделилась она практикой использования программ.

Юлия Михальчук (ВШЭ). Фото: Надежда Дьякова / «Б.О»

На другом «полюсе» — крупнейшие банки, в первую очередь из топ-20. Как и ведущие корпоративные структуры из других отраслей, цифровизацией в принципе (и юридических служб в частности) там уже занимаются, самостоятельно или с использованием решений вендоров.

Параметры конкуренции

Среди лидеров процесса создания нейросетей и решений с использованием ИИ в РФ эксперты называют Сбер, «Яндекс» и МТС. Финтех-эксперт, модератор конференции Данил Поминов задал спикерам неудобные вопросы: «Как защититься от монополизации рынка их продуктами? Как банкам избежать цифрового неравенства? Насколько даже средние по величине финучреждения способны конкурировать с грандами, используя решения вендоров»?

Данил Поминов. Фото: Надежда Дьякова / «Б.О»

Андрей Дуюнов, директор Legal Operations «ДОМ.РФ», назвал плюсом то, что «у большинства банков нет таких ресурсов». Гиганты индустрии, по его мнению, проходят мучительный путь, тратя миллиарды на решения, которые потом будет использовать рынок. С тем, что маленьким и средним банкам может быть выгоднее купить уже готовый продукт, согласен и Кирилл Буряков.

Андрей Дуюнов (ДОМ.РФ). Фото: Надежда Дьякова / «Б.О»

Данил Поминов не исключает: «то, что лидеры будут использовать сами, и то, что отдадут “на рынок”, — это могут быть очень разные системы». Но Кирилл Буряков не видит повода для беспокойства: «У Сбера и “Яндекса” KPI — захватывать рынок и выводить на него самые передовые технологии. Есть много аутсорсных проектов. Кажется, что гигантов ничто не “придерживает”, их цель — быстрее добежать до нового релиза. Здесь “Яндекс” и Сбер больше выполняют социальную функцию, чем думают об экономической выгоде».

О конкуренции предложений рассказал Максим Лагутин в обзоре «LegalTech-решения в России. Трансформация юридической службы банка». Эксперт сообщил о проекте ВШЭ, который, отсеяв 300 решений, верифицировал 136. Обновление карты проектов происходит раз в две недели.

Спикер отметил следующие тренды рынка LegalTech-решений:

• появляются «из ниоткуда» полноценные онлайн-сервисы;
• крупные игроки — юридические департаменты, разрабатывают собственные;
• чаще стали появляться решения у юридических фирм.

Максим Лагутин (ВШЭ). Фото: Надежда Дьякова / «Б.О»

Максим Лагутин прогнозирует, что количество IT-решений будет увеличиваться. Но специфика банковской отрасли с ее строгим комплаенсом заключается в том, что «ЦБ как мегарегулятор имеет не только свои требования, но и мнение по другим требованиям». Проверка информационной безопасности занимает полгода, добавил Максим Лагутин.

Комментируя тему, почему даже крупные игроки рынка покупают решения, а не создают собственные, Кирилл Буряков рассказал, что в Doczilla задают такой вопрос клиентам после нескольких месяцев использования решения. «В 90% случаев клиентам важны не продукт или технология, а экспертиза и уверенность, что они “добегут до результата”. Написать софт несложно, нюансы — в методологии, работе мидл-офисов. Создавать и поддерживать собственные центры экспертизы в компании долго и сложно», — пояснил эксперт.

Один документ в два слоя

С тем, что банки — сложные клиенты, согласен и Кирилл Буряков: гораздо проще и дешевле подключить к сервису представителей МСБ. Тем не менее с Doczilla сотрудничают такие финансовые организации, как СберБанк и Газпромбанк, но совершенно по-разному: самозанятым, которые обслуживаются в Сбере, доступен конструктор документов, а в ГПБ с прошлого года внедряют AI-решение вендора по цифровизации банковских контрактов для работы с крупнейшими и крупными клиентами.

Кирилл Буряков рассказал, что у такого документа два слоя: «Первый — классический договор в читаемом виде, распечатываемый, в виде word или pdf. Из него можно понять, как отражены договоренности между сторонами в рамках сделки. Второй — цифровой слой, в формате XML, содержит всю информацию по контракту».

Опытом работы с таким решением поделился Константин Шилов, специалист Центра инфраструктурного развития кредитного процесса Газпромбанка. В системе КОД (кредитно-обеспечительная документация), готовят все типы договоров, связанных с кредитным риском, включая сделки с залогами и без залогов, с поручительством, а также допсоглашения к ним. Есть каталог КОД — сборник предустановленных типовых форм договоров, чек-лист подбора формы. В справочнике доступны все варианты по конкретному атрибуту: как заполнить договор. Можно извлекать из договоров данные и возвращать атрибуты в систему. Система дает целостный взгляд на кастомизацию кредитного процесса, считает Константин Шилов.

Константин Шилов (Газпромбанк). Фото: Надежда Дьякова / «Б.О»

«Doczilla позволяет влиять на структуру договора, к примеру исключить лишние абзацы, — пояснил спикер. — На основе документа word производится разметка интерактивного шаблона: абзацы, переменные, справочники и прочее. Шаблон тестируется и публикуется. В Doczilla передаются данные для автозаполнения и выдачи доcтупа, “пройти мимо” невозможно. При переходе по этапам процесса создаются новые версии и происходит передача прав доступа. Пользователю не надо логиниться, права уже выданы. В завершение процесса — выгрузка в word. Исполнитель получает в конце право чтения, когда документ изучил верификатор».

Поскольку речь идет о работе с крупными клиентами, юристы которых предпочитают вносить изменения в контракты, удобно иметь индивидуальные формы, добавил спикер. Всего с помощью нового сервиса заключено более 500 контрактов, добавил представитель ГПБ.

Спор об эффективности внедрения

Естественно, что присутствующих заинтересовали экономический и временной эффекты от внедрения. Константин Шилов сообщил, что проект находится в стадии внедрения и рано подводить итоги. Планируется оценивать велью, брать самые используемые шаблоны и сохранять в интерактивном виде. Но, по его расчетам, уже на 20% сократилось время на подготовку договора в мидл-офисе. «В 90% случаев коллеги укладываются в три дня. В целом, это точно скажется на показателях кредитного процесса», — заметил он и обратил внимание на то, что в работе с этой категорией клиентов не собрать большой массив данных (а именно он — основа для обучения модели ИИ).

Константина Шилова спросили: каков дальнейший жизненный цикл договоров, есть ли «связка» с другими службами, такими как взыскание, исполнительное производство? Пока работа в системе идет только на этапе сделки, но в планах стоит взаимодействие, ответил Константин Шилов.

Данил Поминов переадресовал Кириллу Бурякову вопрос о том, насколько возможна и на практике применима сейчас сквозная автоматизация. Оказалось, что пока невозможна. Решение состоит в том, чтобы обеспечить сквозной процесс, когда работа начинается на более ранних этапах: договор о намерениях с клиентом, документы для кредитного комитета.

«При наличии всех этих проектов и документов в системе корпоративно-кредитного конвейера на этапе внесения данных об условиях в анкеты конструктор может и забирать данные, и передавать информационный поток в другую сторону. Формируется большое озеро данных. Можно использовать их и при подготовке претензий, понимая все существенные условия сделки. Это пока вижн, реализовать его — дело будущего», — сообщил CEO компании Doczilla.

В ожидании «принуждения»

Андрей Дуюнов (который сразу позиционировал себя как скептика) не считает 20% экономии времени аргументом «за» внедрение. Если меньше 50%, тоже не стоит сильно погружаться, уточнил он. В том же ключе высказался и Максим Лагутин: «Я сторонник того, что автоматизация — один из способов что-то улучшить. Не всегда нужно внедрять софт. Иногда требуется два года, чтобы понять, как влияет техническое решение на инфраструктуру. Но внедряют. А надо исходить из эффективности», — заметил спикер.

Но из выступления Кирилла Бурякова следовало, что скоро нельзя будет работать по-другому. В качестве основного аргумента он сослался на инициативу ФНС — электронный договорный документ, который рано или поздно непременно станет обязательным к применению. Задача ФНС — сверять транзакции между разными контрагентами в привязке к электронному договору.

«Пока инициатива немного буксует, поскольку в ФНС пытаются сделать исчерпывающий перечень договоров. Но я уверен, что за год-два они преодолеют барьеры», — сообщил спикер.

Второй тезис Кирилла Бурякова: в CRM, 1С, кредитном конвейере информация по сделке, забитая руками, часто не совпадает с той, что указана в контракте. Цифровой договор устраняет этот разрыв.

Еще он подчеркнул такие преимущества цифрового договора, как настраиваемая аналитика, позволяющая подставлять нужные ковенанты, льготы, стандартные и нестандартные условия, а также возможность моделирования ситуации, включая профит для бизнеса, что исключает ошибки принятия бизнес-решения.

Кроме того, цифровой договор содержит данные об обязательствах и дедлайнах по сделке, которые позволяют ставить задачи внутри команды и работать с контрагентами, контролируя ключевые события.

Человеческий фактор: вызовы

Одна из сложностей, с которыми сталкиваются разработчики: завышенные ожидания клиентов и непонимание текущих возможностей «цифры». В ходе обсуждения выяснилось, что юристы ждут от LEGAL Tech уже не просто готовых контрактов, которые не надо проверять и кастомизировать. «Подарком будет, если ИИ научится делать сложные исковые заявления и меморандумы, в которых необходимо концептуальное мышление, а не просто подбор практики», — высказалась Юлия Михальчук. Прозвучал из зала также запрос на то, чтобы ИИ анализировал практики Верховного Суда и даже выстраивал на этом основании судебный процесс за юристов.

Обратная сторона такого недопонимания: попытки саботировать внедрение цифровых технологий из страха потерять работу. Правы они или нет? Судя по ответам спикеров, пока юристам это не грозит, чего не скажешь о других профессиях.

«Мы понимаем, что находимся на пороге нового этапа. Что касается банковско-финансовой сферы, на днях Центробанк опубликовал концепцию перехода на открытые API. Будет создана коммерческая платформа согласия. Обмен данными потребует совершено нового уровня осознанности, изменит уровень персональных рисков, — высказалась Полина Лебедева, экс-директор по правовым вопросам Росбанка, лидер Банковского клуба сообщества LINK. — LEGAL Tech уже сегодня позволяет вычеркнуть из перечня востребованных профессию переводчика, а при развитии смарт- и цифровых контрактов не потребуется и контрактный менеджмент. Уйдут в прошлое не требующие творчества, уникальных опыта и знаний профессии. Изменится подход к обучению, интеграции выпускников университетов. Каков будет карьерный путь, когда простой базовой работы не будет вообще?»

Полина Лебедева. Фото: Надежда Дьякова / «Б.О»

Константин Шилов не ждет прорыва, «если не случится качественный скачок в том, что ИИ научится учиться сам».

Максим Лагутин считает поводом для дискуссии законность практики, при которой банки скармливают нейросетям огромные массивы данных. Екатерина Бовкунова в этой связи подчеркнула, что Doczilla решает вопрос через анонимайзер. Перед отправкой в большую языковую модель данные вычищают и шифруют, что помогает решить вопрос конфиденциальности.

А опасения Андрея Дуюнова уже реализуются, поскольку в их основе — отсутствие критического отношения к информации у молодых специалистов, которые верят тому, что им подгружают Google и генеративные сети. Спикер не исключает в этой связи кризиса в профессии. «Я надеюсь, что через два-три года мои опасения развеются», — высказался он.

Екатерина Бовкунова согласна с тезисом, что критическое мышление, опыт и компетенции очень важны для валидации данных ИИ. По ее словам, в Doczilla c галлюцинациями нейросетей борются путем кастомизированной экспертизы, создавая массивы данных под задачи конкретного заказчика. Причем туда могут входить не только российская юридическая практика и законодательство, подчеркнула она.

Но на период адаптации в компании, который длится от полугода до года, важно управлять изменениями, считает Екатерина Бовкунова, которая посвятила этой проблематике доклад. Ценность ИИ должна быть зашита в ДНК компании. Нужны лидеры-визионеры как примеры для подражания. Ответственные лица как в юридическом, так и в IT-департаментах. Важно сформировать у каждого сотрудника привычку обращаться к ИИ с вопросами по любому поводу — не только по работе, внедрять ИИ в ежедневные задачи сотрудников, проводить регулярные сессии «обратной связи» с обсуждением успехов. И, конечно, проводить переподготовку и обучение, тренировку на реальных кейсах. При этом надо акцентировать внимание сотрудников на том, что инструмент их не заменит, а поможет им в работе. Реорганизация рабочих процессов требует в том числе внедрения сложных систем мониторинга.