—Павел Алексеевич, в чем, по вашему мнению, главная проблема банковской системы России в настоящее время?

— В том, что общество и государство оказались не готовы к информационной революции. В утешение банковской системе заметим, что страдает не только она. Не меньшие потери несут образование, наука, культура, искусство.
В старые времена самый последний второгодник, компилируя свое школьное сочинение, вынужден был выискивать подходящие абзацы в нескольких источниках и невольно читать «лишние» куски чужих текстов, обычно достаточно грамотных. Методы распространения информации были столь медлительными, что источник до публикации успевали прочитать и поправить редактор и корректор. А «нужный» абзац приходилось не только читать, но и переписывать. Так воспитывались начитанные и грамотные двоечники. Теперь с помощью Интернета можно найти и купить не только школьное сочинение, но и диссертацию. У меня были случаи убедиться в том, что ее не читает частенько не только диссертант, но и составитель. Читает только поисковая система. И уж точно никто не переписывает. Неудивительно, что наряду с кандидатами наук советской доинтернетной эпохи, которые не были учеными, появились просто малограмотные доктора.
Аналогичные проблемы возникли в других сферах человеческой жизни. И всему «виной» нежданно-негаданно и почти мгновенно свалившееся на нашу голову счастье — возможность быстро и дешево передавать информацию.
До самого последнего времени святая святых банковского законодательства и правоприменительной практики было понятие банковской операции. Совершать их могли лишь кредитные организации. Святость существенно померкла с появлением мобильных телефонов. Телефонные компании стали предоставлять на первый взгляд невинную услугу: по просьбе клиента перебрасывать деньги с его телефонного счета на другой. А ведь это начало катастрофы! Совершается полноценная банковская операция, и совершается не банком. Следовательно, никто не может проследить ни в каких объемах, ни кому переведены деньги.
Параллельно развивались виртуальные платежные системы типа X-деньги или Y-money. Некоторые из них обеспечивают полный набор банковских услуг, включая открытие счетов, прием депозитов под проценты и даже кредитование. Они отличаются от банков лишь одним — отсутствием надзора.
«Серый» денежный оборот постепенно перетекает из наличной в электронную форму. Такую же эволюцию претерпевают взятки. Знакомые студенты поведали мне остроумный метод покупки зачета. Преподаватель сообщает реквизиты своего счета в X-деньгах, и каждый студент переводит на него сумму, равную, к примеру, 1000 рублей плюс свой порядковый номер в списке группы. Студент Александров, который стоит в списке первым, переводит 1001 рубль, а студент Яковлев, стоящий в списке двадцатым, — 1020 рублей. В результате точно известно, кому ставить зачет, и за руку никого не поймаешь.

Для проверки я попросил своих помощников перевести деньги на виртуальный счет с указанием цели платежа — «взятка». Платеж прошел, о чем X-деньги сообщили с помощью распечатки, в которой красовалось слово «взятка». Эту распечатку я, стоя на трибуне Совета Федерации при обсуждении закона №103-ФЗ, легализующего осуществление банковских операций не банками, подарил Миронову (Сергей Миронов, спикер Совета Федерации. — Прим. «БО»). Это послужило аргументом для того, чтобы Верхняя палата проголосовала против принятия закона, что задержало, но не остановило очередной удар по банковской системе.
Итак, банковские операции благодаря революционным изменениям технологий приходят к нам в обличии, в котором их многие — кто искренне, а кто и неискренне — не узнают. Лавина новых обличий банковских операций — это и есть, по моему мнению, главный вызов для банковского дела. Справиться с этим вызовом будет очень трудно. Пока банковский законодатель скорее подыгрывает стихии, чем пытается ей противостоять.
Я имею в виду упомянутый выше закон, законопроект о поправках в закон «О связи», который позволял производить расчеты «иным лицам» и от которого — спасибо президенту — удалось отбиться. Также законопроект о поправках в закон «О связи» №2, а заодно и в закон «О банках и банковской деятельности», которые легализуют превращение телефонных компаний в банки.
Правда, в последнее время появилась надежда. Минфин, Центральный банк и АРБ готовят закон «О национальной платежной системе», который должен навести некоторый порядок. По крайней мере, в расчетах.

— Этот законопроект вызвал нешуточную дискуссию. Проект несколько раз переписывался, и сейчас он стал выхолощенным. Кому нужен такой закон? Что он принципиально меняет?

— Законопроект не идеальный, но уж точно не выхолощенный. Он очень сложный, в частности, потому, что должен ввести много новых понятий с учетом наступления электронной эры. Так как человеческий язык очень неоднозначен, то сделать это, не допуская ложных толкований, непросто. Но уже сделано немало. И главное, текст нигде не теряет генеральную линию: банковские операции должны быть под надзором.

— Но ведь это прописано в законе «О банках и банковской деятельности».

— Это верно. Поэтому уточню. Законопроект требует, чтобы содержательно банковские операции были бы и юридически банковскими. Если закон «О национальной платежной системе» примут, отомрет 103-й закон. При этом сохранятся — если захотят — и платежные терминалы, и X-деньги. Первые станут агентами банков (либо субагентами агентов), а вторые — кредитными организациями.

Фридрих Райффайзен перевернулся бы в гробу, прочитав закон о кредитной кооперации

Я надеюсь, что закон будет действительно принят, хотя сделать это непросто. Естественно, что в бесконтрольных банковских операциях заинтересованы те, кто их совершает. Они так или иначе будут пытаться — и уже пытаются — остановить наведение порядка в этой области.
Пока закон об НПС содержал в себе раздел об универсальной электронной карте, его пытались подорвать проектом закона о платежной карте автомобилиста. Очевидно, по принципу «Боливар не вынесет двоих». Действительно, введение квазиуниверсальной карты автомобилиста до введения УЭК сильно запутало бы дело.
Как только главу про карточки от закона об НПС отрезали (и правильно сделали: с ней закон был слишком громоздким), появились изменения в закон «О банках и банковской деятельности» и статью 45 закона «О связи».
Но я все же надеюсь на победу здравого смысла.

— Вы резко раскритиковали закон о платежах физлиц. Какие еще из принятых законов, по вашему мнению, опасны?

— Очень беспокоит меня закон «О кредитной кооперации». Он заменил закон «О кредитных потребительских кооперативах граждан» и ввел некоторые улучшения, не все из которых, правда, пока вступили в силу.
Но главная проблема, по-моему, не решена. Не учтено, что сегодня сам термин «кооператив» вводит в заблуждение, провоцируя такие представления, которые были верны во времена Фридриха Райффайзена и абсолютно ложны в информационном обществе.
В частности, сознательно или бессознательно предполагается, что члены кооператива — личные знакомые, если не друзья, и поэтому резонно доверяют друг другу. На самом деле, членство в каждом кооперативе возможно для неопределенного круга лиц — призывы вступать в кооператив, распространяемые через средства массовой информации, стали обыденным делом.
Мне неоднократно приходилось присутствовать и даже участвовать в дискуссиях по поводу того, может ли надзор допускать профессиональное суждение или он должен быть полностью формализован. Боюсь, что, по меньшей мере, в случае кредитных кооперативов профессиональное суждение в надзоре необходимо, ибо формализовать можно лишь рутину, а кредитным кооперативщикам нестандартности мышления не занимать.

В бесконтрольных банковских операциях заинтересованы те, кто их совершает. Они так будут пытаться остановить принятие закона об НПС

Могу процитировать реальное предложение: «Кредитный кооператив открывает расчетный счет в расчетном центре системы переводов. Денежный перевод зачисляется на счет кредитного кооператива. Получатель приходит в офис кооператива, становится членом кооператива и получает перевод. Кооператив получает входящий поток безналичных платежей, которые позволяют ему повысить свою ликвидность, а также получить новых сберегателей. Кроме того, при выплате перевода кооператив удерживает комиссию, тем самым получая дополнительный комиссионный доход». Господин Райффайзен перевернулся бы в гробу.
Еще большие тревоги связаны с законом «О микрофинансовой деятельности и микрофинансовых организациях». И он позволяет не банкам совершать самые деликатные банковские операции — привлечение денежных средств физических и юридических лиц и их размещение. При этом им необязательно даже иметь обычный для коммерческих организаций минимальный капитал в 10 тыс. рублей, так как их можно создать в форме фонда, автономной некоммерческой организации, учреждения, некоммерческого партнерства.
Не очень понятно, как в таких условиях предусмотренный в законе «уполномоченный орган» сможет установить и проконтролировать «…соблюдение микрофинансовыми организациями… экономических нормативов достаточности собственных средств и ликвидности». По-видимому, имеется в виду какой-то паллиатив надзора.
Сторонники законопроекта утверждают, что микрофинансовая организация не нуждается в надзоре, так как она может привлекать средства физических лиц лишь при условии, что одно лицо внесет не менее 1,5 млн рублей. Подразумевается, что человек, сумевший заработать 1,5 млн, — квалифицированный инвестор, и его не нужно защищать ни надзором, ни страхованием вкладов.
Странно, что дольщик, который приносит застройщику часто в разы больше чем 1,5 млн, так наивен. К тому же если нет надзора, то как можно проверить, что прямо из того же окошка, в которое гражданин протянул 1,5 млн, он за минуту до этого не получил взаймы 1 млн?
Я предположил заем объемом в 1 млн рублей, потому что невнимательный читатель закона думает, что микрофинансовая организация не имеет права ссужать суммы свыше этой. На самом деле, ограничение совсем другое: она не имеет права называть суммы свыше 1 млн рублей микрозаймами.
В разрешении оказывать «иные услуги» содержится явное приглашение сделаться оператором по приему платежей, то есть платежной системой типа X-деньги, и только самый наивный руководитель микрофинансовой организации этому приглашению не последует. Действительно, как можно отказаться от предложения получить почти все права банка, не взяв на себя почти никаких возлагаемых на него обязанностей?
Чтобы быть справедливым, стоит заметить, что авторы закона «О микрофинансовой деятельности и микрофинансовых организациях» — жертвы 42-й главы Гражданского кодекса, которая, по существу противореча банковскому законодательству, разрешает кому угодно давать и брать кредиты при условии называния их займами. Так что закон не порождает принципиально новый бизнес, но боюсь, что служит подсказкой новым Мавроди. Досадно, что силы были потрачены на подсказку, а не на исправление ГК.

— А что происходит с проектом закона о потребкредитовании?

— Что касается закона о потребкредитовании и, стоит заодно вспомнить, закона о реабилитационных процедурах в отношении физлиц, — я устал давать прогнозы. По моему мнению, оба законопроекта уже несколько лет готовы, как минимум для первого чтения. Есть положительный опыт реабилитационных процедур в случае ипотечных кредитов — спасибо правительству, АИЖК и АРИЖК. Почему законопроекты не вносятся в Думу — для меня загадка.

— Скажите, почему сейчас возникла такая полемика вокруг плавающей ставки по кредитам? В чем проблема? Ведь закон вроде бы есть.

— Это большая вина законодателей и моя лично. Я не смог объяснить своим коллегам, что принимать такой закон — безумие. Я имею в виду поправку в закон о банковской деятельности, которая до сих пор в просторечии называется поправкой, запрещающей изменять процентную ставку по кредитам, выданным физическим лицам. На самом деле такое название было верным только для текста первого чтения. Во втором чтении закон был принципиально изменен, и окончательный текст не разрешает «… увеличить размер процентов и (или) изменить порядок их определения…».
Ясно, что в порядок определения процентов можно «зашить» любое правило их изменения. Причем правило может быть таким сложным и запутанным, что его смысл заемщик поймет только в момент реализации какой-нибудь его коварной детали. Я уж не говорю, что поправка содержит ряд логических ошибок, открывающих для ловкого адвоката золотое дно для манипуляций при защите в суде неправедных интересов как гражданина, так и банка.

Поправки в закон «О связи» и «О банках и банковской деятельности» легализуют превращение телефонных компаний в банки

Для того чтобы не допустить ложной интерпретации моей позиции, скажу, что переменная ставка абсолютна необходима, в частности и в особенности, для длинных кредитов. Единственно, что непозволительно, — введение в заблуждение заемщика. Ему, безусловно, должны быть разъяснены риски, которые он берет на себя, подписывая договор.

— Почему Госдума принимает такие необдуманные и поверхностные законы?

— Как я уже сказал, часть вины я готов взять на себя. Мои аргументы редко оказываются убедительными для моих коллег по профильному комитету. Злые языки, правда, говорят, что за некоторыми законами стоит сознательный интерес, но я этому не верю.

— Вы против погашения кредитов через терминалы — а ведь это очень удобно. Вы против мобильных переводов — а это тоже экономит потребителю много времени. Так на чьей вы стороне: банкиров или потребителей?

— Я как раз за терминалы и за мобильные переводы. Я даже за электроны. Беда в том, что электронам безразлично, двигаться ли в рамках банковских законов или небанковского беззакония. И гражданам это тоже безразлично, но, правда, до поры до времени, до тех пор, пока они не несут потери. Мне так трудно было объяснить, в частности, депутатам Госдумы при изгнании из нее упоминавшегося выше Мавроди, каковы последствия его деятельности, до того, как эти последствия наступили. Надеюсь, что в данном случае массовые последствия не успеют наступить до принятия закона о НПС.