— Константин Натанович, в прошлом году вы рассказывали мне, что консультируете крупный американский инвестфонд, который ищет подешевевшие активы в Украине и России. Были какие-то удачные сделки? И можете посоветовать что-либо банкам, на балансах которых сейчас скопилось много непрофильных активов, включая недвижимость?

— Сделки были — как удачные, так и не очень, но рассказывать о них я не могу. По поводу непрофильных активов банков скажу только то, что в условиях, когда цены на нефть могут рухнуть в любой момент, просто в любой, ждать роста стоимости недвижимости или любого другого актива — самая недальновидная стратегия.

— А что делать? Фиксировать убытки, «сбрасывать» по любым ценам?

— Нет. Вы ищете какое-то универсальное простое решение. Знаете, есть такой исторический анекдот про царя Птолемея, который спрашивает у Евклида, нет ли быстрого способа выучить геометрию. На что Евклид говорит: «В геометрии не существует царских путей».

Нет царского пути, нет общего решения. «Сбрасывать» активы — неправильно, правильный подход — это думать о проблеме постоянно, искать выходы. Но нужно ясно понимать, что падение цен на нефть в ближайшем будущем неизбежно, а вслед этим упадут в цене и все прочие активы.

— Вы, и не только вы, предрекали обвал нефтяных цен еще в прошлом году. Но ничего апокалиптического не случилось...

— Падение оказалось существенным, и оно опасно. Вспомните, [Вагит ]Алекперов (глава «Лукойла». — Прим. «БО») говорил, что 80 долларов за баррель — это тот минимум, который позволяет развиваться. Сейчас цена нефти стабильно ниже. Но если она начнет падать дальше, апокалиптический сценарий реализуется.

В 1970 году нефть стоила 1 доллар 20 центов за баррель. Стабильное развитие экономики в последние 30 лет, до вот этого подъема и кризиса, происходило при средней цене в 25 долларов. Ну, инфляция, назовем цифру 40. Вот надо понимать, что стабильность экономики может быть обеспечена при 40–45 долларов за баррель, это один из индикаторов отсутствия спекулятивных «пузырей».

— Когда, по-вашему, произойдет падение нефти до 40–45 долларов?

— Нет, 45 — это та средняя стабильная цена, на которую мы выйдем лет через пять. А обрушение до 20 может произойти в любой момент. Например, либерализация юаня резко повлияет на ситуацию с энергетикой. Все говорят, что доллар «надут», но и юань «надут». Не в смысле курса, а в смысле значения этой валюты. Все ожидания и предположения, связанные со стабильностью Китая и управляемостью его экономики, могут разрушиться в один момент. Любая нестабильность в Китае повлияет на состояние мировых рынков больше, чем «ужасный» кризис в Соединенных Штатах. Самая минимальная политическая нестабильность.

— Как на фоне нарисованной неопределенной и тревожной картины вам видятся попытки правительства буквально заставить банки кредитовать реальный сектор экономики, а также выдавать ипотечные кредиты?

— Все наблюдаемые мной действия правительства отличаются крайним непрофессионализмом. Кроме того, в большинстве случаев это пиар чистой воды. Пиар о стабильности российской компании, пиар о будущей инновационности — при этом у нас десятки ученых находятся за решеткой. Слова замечательные, действий никаких. Вообще никаких... Сколково?.. Все понимают уже четче и четче, что это такая бериевская шарашка. Создание каких-то прорывных технологий таким путем в принципе невозможно.

Для того чтобы сегодня предприятия производили инновационную продукцию, нужна не просто открытость, нужна вплетенность в мировые инновационные структуры. Чтобы создать, к примеру, — давайте пофантазируем — российский водородный автомобиль, нужно приобрести огромное количество лицензий, нужны специалисты и люди, которые заинтересованы не в «освоении» бюджетных денег, а в конечном результате, то есть свободные — подчеркиваю! — свободные предприниматели. А у нас я разговариваю с миллиардером, с человеком, входящим в первую десятку богатейших людей страны, показываю ему проект, а он мне: «Ну я со Славой посоветуюсь». Сурковым. Разве это предприниматели? Это рабы. Им сказали: ты будешь курировать нанотехнологии, а вот ты — Сколково. Личные способности и желания никого не интересуют.

Плюс у нас не может ничего развиваться, поскольку никто ни в чем не уверен. У любого могут отобрать собственность и посадить. Как теперь понятно, вертикаль власти выстроена на страхе, на жестком управлении и на коррупции. То есть коррупция — это способ купить лояльность. Но способ очень дорогой и неэффективный. Если ради этого бизнесу приходится платить до 30% от оборота, он становится нерентабельным и либо уходит из страны, либо прекращает свое существование.

— То есть если я вас правильно понял, конъюнктура на мировых рыках — в первую очередь, сырья — в любую минуту может резко измениться, что вкупе с неэффективностью нашей системы управления и удушающей коррупцией может привести к печальным для России последствиям?

— Ну, смотрите, нефть стоит 75 долларов за баррель, а дефицит бюджета 10%...

Любая нестабильность в Китае повлияет на состояние мировых рынков больше, чем «ужасный» кризис в Соединенных Штатах

— Официально говорят о меньших цифрах...

— Но надо же считать и обязательства страны, которые пока непонятно как собираются погашать. Как получилось, что при 25 долларах в России был бездефицитный бюджет, а при 75 — дефицитный?! За последние годы невероятно выросла степень неэффективности экономики. И тенденция экспоненциальна, неэффективность растет чем дальше, тем быстрее.

Чиновники прирастают к своим местам, их аппетиты увеличиваются, на меньшее, чем они уже получали, они не согласны, поэтому даже если у бизнеса дела идут хуже, объем взяток и откатов в абсолютных значениях не уменьшается. И если раньше, допустим, коррупционная составляющая была 7% от оборота, то сейчас становится 30, 40%, понимаете? И бизнес рушится.

У меня приятель занимался ввозом импортного оборудования. Из-за кризиса снизился объем продаж, но не запросы таможенников. И он ушел, перевел бизнес в Украину. Страна беднее, и коррупция тоже есть, но нет того безумия, которое уже началось в России. Напоминает отчаяние последнего дня Помпеи. Действительно, Везувий уже курится.

— Когда «рванет»?

— Если построить модель роста неэффективности — мы делали это, — то получается, что через пять лет и 95 долларов за баррель не будет хватать для бездефицитности бюджета, а при 60 долларах «дыры» в бюджете окажутся такими, что их нечем будет покрыть. Государство не сможет выплачивать пенсии и зарплаты бюджетникам, а эти люди тихо умирать не будут.

Сейчас очень много признаков брожения в обществе. Те, кто еще два года назад твердили мне, что, мол, [Владимир] Путин хороший, оставь его в покое, теперь говорят: «Терпеть без подлости не можно». Перспектив никаких.

«Рвануть» может в любой момент, но учитывая нашу «везучесть», случится это в августе. Вероятно.

— Какого года?

— Этого, этого. Косвенное свидетельство нарастающих проблем — имеющийся информационный вакуум о действительно происходящем в экономике. Ведь чем хуже, тем больше пропаганды. Если включить телевизор, то там не просто пропаганда — там сплошной гипноз, что все у нас хорошо, все стабильно.

Я очень внимательно слежу за тем, что говорят эти люди в Кремле, насколько трезво они оценивают ситуацию. Реализма там нет совсем. Они живут в какой-то своей реальности. Многое из того, что делается в пропагандистском плане, делается уже не для народа, а для себя, это самовнушение. Все это напоминает последние годы существования Советского Союза. [Николай] Рыжков (председатель Совета Министров СССР в 1985–1990 годы. — Прим. «БО») выступает и чего-то там обещает народу, параллельно [Владимир] Крючков (председатель КГБ СССР в 1988–1991 годы. — Прим. «БО») пугает жуликов и «теневиков» — вот так оно примерно и есть.

— Уместно ли такое сравнение? СССР в последние годы — это страна с огромным внешним долгом, закупающая зерно за рубежом.

— Ну все, сейчас и мы начнем закупать. В отдельных регионах 70% урожая уже уничтожено засухой. Повышение цен на зерно — это повышение цен на хлеб, что означает, при нынешней политике, дотации пенсионерам, а денег-то уже нет.

Очень сложно прогнозировать, что произойдет, если вдруг начнутся социальные протесты — как отреагируют на них ребята в Кремле. Пока по отношению к оппозиции они применяют ограниченную силу. Но если на улицу выйдут тысячи людей... В этой ситуации управляемость вообще снижается. Представьте, полковнику дали задание «не пущать», а на него идет толпа в несколько тысяч человек. Один выстрел и все. Вариант Тяньаньмэнь у нас вполне возможен. Мы вступили в зону очень высоких рисков.

— То есть июльская жара может оказаться тем пусковым механизмом, который приведет к негативным сценариям в августе?

— Основные риски, которые могут послужить пусковым механизмом, сейчас исходят все-таки из Китая.

— Но, может быть, есть какие-то факторы, которые помогут не допустить совсем печального для России развития событий даже в случае обвала цен на нефть?

— Благоприятный фактор — относительная открытость экономики. В такой экономике даже в кризис количество покупателей никогда не падает до нуля, как в закрытой системе. Помогает также наличие пока еще свободного Интернета, что позволяет в условиях «виртуальной реальности», создаваемой центральными СМИ, все-таки понимать происходящее предпринимателями, экспертами и т. д. и каким-то образом готовиться. Но это, пожалуй, все.