– Что показал кризис? Он выявил серьезный недостаток – огромную слабость многих наших банков в системе управления рисками. Да и вообще в корпоративном управлении. У нас не просто плохое управление рисками во многих случаях, а огромная концентрация рисков по очень сложным и серьезным направлениям.

Первое – это концентрация рисков на операциях собственника или высшего менеджмента. Это проблема номер один. К сожалению, оказалось, что она есть даже у крупных банков, которые мы передали на санацию. Именно это во многом и предопределило их судьбу. Второе – это концентрация на операциях с ценными бумагами. И наконец – это концентрация рисков на операциях, связанных с недвижимостью и строительством...

Что мы будем в связи с этим делать? Мы выберем, скорее всего, два направления, по которым будем действовать. Первое касается того, что если происходит высокая концентрация рисков по вышеназванным направлениям, мы попытаемся сделать так, чтобы банк вынужден был по этим операциям формировать большие резервы на возможные потери. Второе, что мы попытаемся сделать, – это ввести повышенные коэффициенты рисков при расчете капитала. Вполне вероятно, что мы что-то сделаем с некоторыми нормативами. Сейчас мы готовим предложения об изменении определения «связанных сторон» и о формировании системного подхода к оценке этих рисков...

Как дальше будут развиваться события? В целом хочу сказать, что никакой революции мы не хотим. Но по некоторым направлениям мы постепенно хотим выходить из той ситуации, на которую мы сознательно пошли, чтобы улучшить положение дел в банках. Прежде всего это касается нашего Указания 2156 (Указание ЦБ РФ «О продлении действия Указания №2156–У «Об особенностях оценки кредитного риска по выданным ссудам, ссудной и приравненной к ней задолженности». – Прим. «БО»).

Когда была самая острая фаза кризиса, «экономия» по резервам от общего объема резервов на 1 апреля прошлого года составила почти 19%. Это очень много. На 1 января этого года мы имеем примерно 10% – чуть меньше чем в два раза, объем этой «экономии» сократился. В январе–феврале резервы росли довольно прилично – на уровне 5%, кажется 4,8. Он говорит о том, что устойчивость банковской системы повышается. А банкиры отдают себе отчет в том, что это правильный путь, по которому надо действовать.

Что мы будем делать дальше? (Речь идет об Указании 2156. – Прим. «БО».) Окончательно вопрос еще не решен. Видимо, примем решение в конце апреля – в начале мая. Когда мы принимали решение о пролонгации этого документа, звучали предложения, на мой взгляд, довольно правильные. Они предполагали постепенный поэтапный выход из ситуации, которая сложилась. То есть не сразу отменять (действие документа. – Прим. «БО») с какого-то срока. Мы, все-таки, наверное, пойдем поэтапно. Были предложения такого рода: по ссудам, по которым уже льготные резервы созданы, разрешить существовать этому порядку на тот период, пока эти ссуды есть. Но по новым – уже не использовать наше указание, а действовать на базе тех правил, которые предусмотрены обычным порядком. Я думаю, что это разумный подход и можно его применить до середины этого года.