Банковское обозрение (Б.О принт, BestPractice-онлайн (40 кейсов в год) + доступ к архиву FinLegal-онлайн)
FinLegal ( FinLegal (раз в полугодие) принт и онлайн (60 кейсов в год) + доступ к архиву (БанкНадзор)
Как специфика экономики определила путь России в ESG-повестке
Мы взяли за основу путь, по которому пошли другие страны, но дополнительно учли отечественную специфику. В России хорошо развиты металлургия, нефтегазодобыча, переработка — отрасли, которые не являются зелеными.
Выбросы от них большие. Ничего не делать с этим — для нас не вариант. Важно дать им возможность тоже «озелениться». В конечном это поможет снизить углеродный след нашей промышленности в рамках низкоуглеродного развития.
Поэтому дополнительно к зеленой таксономии у нас разработана адаптационная таксономия, объединившая проекты, которые зелеными не могут быть ни по какой зарубежной классификации. Условно говоря, есть солнечная электроэнергетика с минимальными выбросами, а есть проект фильтров на НПЗ, который значительно снижает выбросы. Сам процесс не зеленый, но эффект от фильтров для экологии тоже очень значительный.
Мы видим большой экологический потенциал в таких проектах, особенно если на них направить деньги от специальных финансовых инструментов, например облигаций.
В то же время наша зеленая таксономия практически идентичная европейской, чтобы у иностранного инвестора не было проблем на родине с его кредиторами при инвестировании в российские проекты, верифицированные по российской таксономии. То есть мы создали универсальную систему ответственного финансирования, в том числе и для привлечения иностранного капитала в Россию.
Проекты относятся к зеленым либо адаптационным по вполне прозрачным критериям — здесь или «да», или «нет». А вот ESG-компания может считаться таковой, если по всем трем направлениям этой повестки она имеет конкретные цели и механизмы достижения, которые уже реализуются. Даже в угольной промышленности, которая у нас в стране очень развита, у компаний могут быть разные результаты в достижении ESG-повестки. Есть компании, которые скажут: «Как сейчас мы работаем, в этом формате и останемся». Другие создают инвестиционную программу, снижают выбросы, выпускают зеленые облигации — это ESG, по крайней мере в части Environmental. Например, перевод техники для добычи угля на шахтный метан, здесь действительно озаботились снижением негативного эффекта на экологию.
Проблемами для нашей экономики могут стать потеря времени и отставание. Когда мы подойдем к определенному рубежу (а в Европе уже все зеленые, работают на благо социальных инициатив), может включиться одностороннее трансграничное регулирование. Нам скажут: «Мы 20 лет инвестируем в эти направления, а вы — нет. Давайте тогда мы с вас возьмем какой-то налог». Задача правительства — разработать стимулирующие инструменты, чтобы мы работали с другими странами на равных, имели к этому времени историю зеленых корпоративных инвестиций и не было предпосылок вводить против нас какие-то ограничительные меры, потому что мы недостаточно зеленые. Благодаря чему скорость перехода на зеленую экономику вырастет примерно в пять раз.
Некоторые компании понимают, что сейчас ESG — это отчасти имидж, но с течением времени станет важно, когда именно они начали делать этот переход, насколько у них зеленый портфель инвестиций. Бизнес соглашается на меньшую прибыльность, а инвесторы — на более низкую доходность, если они понимают, что их средства финансируют проекты, положительно влияющие на экологию, социальную сферу, корпоративное управление. Российские банки тоже задумаются, сколько у них в портфеле зеленых кредитов, и это будет важным показателем для европейских рынков.
Государство в ESG-истории — регулятор. Мы задаем рамки, которые определяют, что такое зеленая повестка, в том числе чтобы исключить гринвошинг, потому что сами компании заинтересованы называть зеленым все. Задача — эти рамки расставить так, чтобы компании были несильно ограничены. Чтобы фонды, в том числе зарубежные, получая доступ к какой-то облигации со знаком, что она зеленая, не испытывали сомнений в том, что инвесторы потом им не скажут: «Что это вы купили коричневую облигацию?».
Систему зеленого финансирования мы изначально создавали по запросу бизнеса. И бизнес не увязывал создание этого инструментария с субсидиями или налоговыми льготами. Система зеленого финансирования — саморегулируемая, действующая на основе рыночных принципов.
Наличие лейбла зеленого проекта говорит об устойчивости этого проекта к среднесрочным и долгосрочным рискам, в том числе и климатическим, рискам энергоперехода и т.д. Поэтому бизнесу интересен этот инструмент, спрос на него есть и без дополнительного субсидирования.
ЦБ готов начать оценку устойчивости зеленых облигаций, проводить стресс-тестирование, чтобы в дальнейшем понять возможность снижения риск-весов по зеленым облигациям. По результатам этого исследования будут приниматься решения.
Также мы провели совместную работу с Минпромторгом, синхронизировали таксономию зеленых и адаптационных проектов со справочниками НДТ, и Минпромторг со следующего года готов выдавать субсидии на купонные выплаты и компенсации части уплаченных процентов по зеленым кредитам, которые соответствуют таксономии зеленых и адаптационных проектов.
Было бы хорошо, если бы все компании погрузились в ESG-повестку, отслеживали и российские нововведения и те, которые приходят от европейских коллег. Все настолько быстро меняется, что, если отвлечься буквально на полгода, можно многое упустить. В компаниях должны быть люди, в чьей ответственности будет мониторинг этой ситуации. Промышленные компании, даже не ориентированные на экспортные рынки, так или иначе завязаны на общую цепочку производства. Если они не будут следовать тенденциям, то могут в какой-то момент оказаться в очень некомфортной для себя ситуации.
Первые государственные банки располагались в бывших частных домах и даже на монастырском подворье, а первое здание, построенное специально для банка, появилось в 1783 году по Указу императрицы Екатерины II о строительстве в Санкт-Петербурге Ассигнационного банка