Александр Григорьев генеральный директор ОСАО «Ингосстрах»

Во-первых, я бы не стал публично объявлять о выделении 500 млрд Сбербанку. Потому что в Сбербанке нет ни паники, ни волнения. Например, в 1998-м в Сбербанке ситуация была намного сложнее, но об этом было известно очень узкому кругу специалистов. Сейчас есть госгарантии — этого более чем достаточно. Поэтому объявлять о поддержке Сбербанка не нужно, потому что и так все знают — там все в порядке.

Теперь что касается 225 млрд для остальных банков из первой сотни. Давайте произведем элементарный экономический расчет. Банк из первой сотни — это, в среднем, банк, у которого капитал от 5 млрд до 20 млрд рублей — можно посмотреть по данным ЦБ. У такого банка активы от 50 млрд до 200 млрд рублей. Это все развитые банки, присутствующие на международных рынках, на межбанке. Их потери в пассивах сейчас составляют процентов 20–25. Потери обусловлены проблемами на фондовом рынке, но самое главное — оттоком пассивов в сегменте частных лиц, из-за межбанка, РЕПО, потерь на ломбардах под залог и сокращения иностранного фондирования.

Для банка с объемом, условно говоря, 100 млрд рублей, дыра в пассивах размером 20% означает 20 млрд рублей. Я могу гарантировать, что это примерно типовая пропорция для любого банка из первой сотни. Если у такого банка, опять же в среднем, капитал составляет 10 млрд рублей, то кредит от государства в размере 15% составит 1,5 млрд. И еще 30% должны дать акционеры — это еще 3 млрд. Пока за скобками оставим вопрос о том, где они возьмут эти деньги. В результате получается, что за счет этой меры банк может получить вливание около 4,5 млрд рублей. А дыра в пассивах, как мы с вами уже рассчитали, — 20 млрд.

В начале октября власти приняли решение о выделении банковской системе 950 млрд рублей. Глобальное решение по прямой поддержке банков является абсолютно правильным. Но, как это у нас часто бывает, проблемы обнаруживаются на уровне исполнения этого решения.

Это типовые и простенькие пропорции, типичные для банка из первой сотни, но они дают понять, что денег все равно не хватит. Они пойдут на временное и незначительное улучшение ситуации, но с задачей решить вопрос сокращения пассивов эта мера, к сожалению, не справляется.

Далее, почему предлагается такая пропорция: 15% от капитала банка дает государство плюс 30% — акционеры? То есть один к двум. Даже на Западе, когда применяется эта мера, то пропорция чаще один к одному. А если возьмем сейчас Англию, то по четырем крупнейшим банкам власти там вообще ничего не требуют с акционеров и сами обеспечивают необходимый объем поддержки.

Вообще-то, идея разделить ответственность с акционерами правильная. Но такая пропорция ошибочна, и самое главное — соотношение неверное. Это означает, что акционерам ста банков для того, чтобы получить от государства 225 млрд, сейчас надо найти 450 млрд. В результате банки просто не возьмут у государства эти деньги, не смогут. За исключением, может быть, нескольких банков, где акционерам удастся набрать требуемую со своей стороны сумму. То есть при правильном, в общем-то, замысле само исполнение решения опять не приводит к желаемому результату. Это же очень просто понять — взять отчеты банков на 1 октября, которые есть в ЦБ, и провести несложный арифметический расчет.

В таком же ракурсе можно посмотреть и на те деньги, которые были выделены правительством ранее — 250 млрд рублей на поддержку финансовой системы, в том числе фондового рынка. Абсолютно правильное системное решение государства. Но опять переходим к его исполнению и видим, что три банка, получивших эту ликвидность, в общем-то, дальше в систему ее не пропустили. Потому что механизм не выработан.

В результате получается, что за счет этой меры банк может получить вливание около 4,5 млрд рублей. А дыра в пассивах, как мы с вами уже рассчитали, — 20 млрд.

Значительная опасность для экономики страны кроется в стремительном падении фондового рынка на минимальных объемах торгов. Были дни, когда при объеме в каких-нибудь 10 млн долларов рынок падал на 200 пунктов. Но это, по сути, не рынок, а индикация, и это означает, что, условно, 500 млн долларов хватило бы, чтобы поддерживать рынок на уровне 1200 пунктов сколь угодно долго.

Нужно ли поддерживать уровень котировок на фондовом рынке? Ответ один: «Нужно». Ведь проблема уже не в «марджинколах» банков. При таком падении фондового рынка речь уже идет о «марджинколах» предприятий — нефтяников, газовиков, металлургов, строителей и ритейлеров, вышедших на IPO, коммуникационных компаний и так далее. Они же все брали кредиты, в том числе под залог акций либо под залог экспортных поставок или выручки. В условиях глобального кризиса экспортный оборот и текущий оборот ухудшаются, это понятно. Но и акции их начали сильно обесцениваться. Что означает нерегулирование уровня биржевых котировок в таких случаях? Наступившие «марджинколы» приведут к потерям предприятий в миллиарды долларов. Это прямой уход денег за границу уже из других секторов экономики, не только из банков. И здесь необходимо понимание этого.

Наступившие «марджинколы» приведут к потерям предприятий в миллиарды долларов. Это прямой уход денег за границу уже из других секторов экономики, не только из банков.

Смотрите: допустим, мы с вами договорились купить-продать акции, скажем, «Норильского никеля» за один рубль. Подписываем договор, идем, публикуем на РТС-board эту котировку, и что получается? Что акции этого эмитента упали в сто раз? Но ведь эта котировка совершенно нерыночная, по ней практически нет объемов продаж. Это просто индикативный показатель. Но она является спусковым механизмом для «марджинколов» предприятий, базой для расчетов.

Более того, западные кредиторы могут покупать все компании с такими котировками абсолютно дешево. Так что непонимание этого механизма может привести к оттоку миллиардов долларов и к скупке за бесценок российской промышленности. А это уже вопрос национальной безопасности.

Многие правильные по замыслу решения сейчас либо медленно исполняются, либо пока не исполняются вообще. В начале октября премьер-министр Владимир Путин сказал, что можно выдавать беззалоговые кредиты. Сколько выдано? Ни одного.

В то же время очевидно, что сейчас важна не только скорость в принятии правильных решений, но и, самое главное, быстрая и правильная реализации этих решений.