— Виктор Семенович, вы высказывали мнение, что надзор не увидел надвигающегося кризиса. Почему это произошло?

— Система контроля и надзора, существующая сейчас, включая неэффективный «Базель», сложилась в 1946 году. Естественно, в то время не существовало современных инструментов контроля рисков. Считалось, что рынок сам отрегулирует риски, которые лежат на банках. «Базель» оказался недостаточно эффективен: он не дал принципов контроля над структурой активов банка.
Весь мир увидел нарастающую волну региональных кризисов еще 1970–1980-е годы. На примере крушения Enron уже было понятно, что в системе контроля и надзора не все в порядке. Регуляторы или не видели, или не оценивали то, что видели. Аудиторы также почему-то выдали положительные отзывы о компаниях, которые через скорое время рухнули — и Lehman Brothers, и AIG.
У меня есть еще одно предположение: развал СССР также стал причиной финансового кризиса. Советский союз был оппонентом США, а после его исчезновения критика в адрес Штатов почти отсутствовала, никто не говорил о нарастающих проблемах в финансовом секторе. Во всех базовых институтах преобладают представители США. Если бы СССР просуществовал еще какое-то время, то проблема ревизии всей системы регулирования была бы решена. Давление доллара и его массовое распространение стало одной из причин кризиса: проблемы доллара стали проблемами всех стран.
Система бонусов банкиров, построенная не на качестве активов, а на количественных признаках, тоже сыграла свою отрицательную роль. Банкиры полагали, что они, набрав рискованные активы, прикроются одним слоем секьютиризации, потом CDS и другими сложными производными, и вся эта пирамида сможет вынести по какой-либо причине резко возросший объем рисков.
 

«Базель» оказался недостаточно эффективен: он не дал принципов контроля над структурой активов банка

Сегодня много говорят о контрциклическом регулировании. Эта концепция предполагает, что резервы нужно создавать тогда, когда у нас все хорошо, чтобы тратить тогда, когда все плохо. Она не отвечает на вопрос: а сколько нужно резервировать, чтобы хватило? Я же считаю более совершенной динамическую систему регулирования.

— Давайте поговорим о внутрироссийских проблемах. Уже после кризиса обрушился Межпромбанк. Вы не находите, что надзорным органам тяжело выполнять свои функции под давлением крупных финансовых или политических группировок?

— Я бы не хотел говорить о политическом давлении, потому что оно возможно только там, где нет логики содержания. Можно ли оказать давление на инженера, который рассчитывает нагрузку на балку? Если в банковском сообществе нет финансовой инженерии, то появляется возможность принятия политических решений и предоставления разных преференций. Поэтому я полагаю, что для снижения вероятности подобных решений именно банковское сообщество должно принять участие в построении системы регулирования, ведь именно банки страдают от несовершенства регулирования.

— Что, по вашему мнению, нужно изменить в регулировании финансовой отрасли?

— Давайте сопоставим две модели. Первая — регулирование через чиновников, сотрудников ЦБ. Они построили систему нормативов — инструкции, приказы, распоряжения, и неважно, логична система или нет, решает ли она стоящие перед сообществом задачи, потому что ее строят чиновники, которые отвечают суммой, не превышающей их зарплату.
При всем хорошем отношении к ЦБ, система координат должна быть немного иной. В широком смысле саморегулирование — это самостоятельная ответственность. Участникам объединения предоставляется право ввести критерии и проверять коллег на соответствие этим требованиям. Кто-то скажет, что саморегулирование есть и сегодня. Но оно не устраивает ни потребителей, ни регуляторов, ни профессионалов внутри финансового рынка.
 

Давление доллара и его массовое распространение стало одной из причин кризиса: проблемы доллара стали проблемами всех стран

Нужно построить систему координат, где общие требования к банкам, опасным для населения и экономики объектам, устанавливались бы законом, а реализацию их, с точки зрения инженерии и нормативов, осуществляли бы сами банки.
Кстати, и система страхования вкладов у нас построена чисто по-чиновничьи. Она похожа на американскую модель, но в США она строилась в период, когда некогда было подумать. Однако в мире есть более совершенные модели системы гарантирования депозитов. Во Франции, например, речь идет об ответственности банков — членов ассоциации. Банкиры сами устанавливают требования к членам ассоциации, решая для себя вопрос, придется ли за них нести ответственность. Если банкир не хочет отвечать за ненадежного коллегу, он не пустит того в ассоциацию. Это элемент саморегулирования. У чиновника в принципе нет такого мотива.

— Нужен ли нашей стране единый регулятор для финансовой отрасли? Не перекроют ли издержки на перестройку бюрократической машины возможную пользу его появления?

— Для сопоставления нужно понять, какие издержки несет финансовый рынок в отсутствие единого мегарегулятора. Хочу обратиться ко всем экспертам — попробуйте посчитать. И станет очевидным, что без него намного хуже.
Какие нужно принять постулаты для таких расчетов? Первый: финансовый рынок — единое целое. Второй: его сегменты находятся в теснейшем взаимодействии между собой, как переливающиеся сосуды.
В 2000 году мы делали специальные расчеты по поводу стоимости транзакций на финансовом рынке. Акции можно купить напрямую или через коллективного инвестора, через фонд, УК или банк. Человек положил деньги на депозит, а банк направил их на фондовый рынок и зарабатывает на этих транз­акциях. Принцип нейтрального налогообложения говорит, что эти затраты должны быть выровнены через специальные налоговые режимы. Если сопоставить затраты вложения на рынок через брокера, банк, УК, фонд, то на 2000 год они давали 60% излишней нагрузки. Это система, в которой сосуды имеют огромное количество трений и сопротивлений, появляются вредные перегревы и высокие транзакционные издержки. Часть налоговых проблем за это время убрали. Но в России по-прежнему не возмещается НДС для банков. И скажите мне, банкиры ставят вопрос о том, чтобы им возмещали НДС? Почему-то нет.
Создание единого регулятора постепенно приведет к снижению издержек и установлению логики внутри системы. Поэтому любые затраты на создание единого регулятора несопоставимо малы с тем эффектом, который он может оказать на всю финансовую систему РФ. Более того, этот потенциальный эффект настолько велик, что, по моему мнению, без создания единого регулятора построение мирового финансового центра в России невозможно.

— Банкиры жалуются на законодательные инициативы, которые ослабляют позиции кредитора. Что вы как представитель законотворческого органа можете ответить на эти упреки?

— В банковском сообществе еще мало образованных людей, мыслящих в части защиты своих интересов не слишком примитивно. Я скажу очевидные вещи, но пусть мне возразят. Во всем мире считается, что лицо, оказывающее услуги, всегда более образованно, чем лицо, которое принимает эти услуги. Изначально очевидно, что банкир может быть недобросовестным в этих отношениях. В нашей экономике это и происходит в последние 5–7 лет. Банкиры запустили массовое потребкредитование до того, как выстроили систему управления рисками. В результате непрофессиональной работы по выдаче необеспеченных кредитов без должной проверки начались невозвраты. Тогда банки построили систему истребования до последней копейки с каждого гражданина, в том числе через коллекторов — либо откровенных бандитов, либо, мягко говоря, злоупотребляющих лиц, которые начали вытряхивать из граждан деньги. Пусть кто-то из банкиров докажет, что это было разумно.

«Очень сложно регулировать коллекторов. Это лица, через которые банкиры проворачивают свои темные дела»

При правильной системе контроля рисков система должна учитывать логичные и нелогичные условия. Логика состоит в том, что в процентной ставке нужно учитывать свои риски. Банкиры на это отвечают, что тогда процент будет слишком высокий, и никто не возьмет кредит. Однако риски не бывают большими или маленькими, они бывают поддающимися или не поддающимися расчету. Я утверждаю, что банкротство физлица дает возможность рассчитать риски лучше, чем сейчас.
По оценкам, 98% банкротств в мире используется как способ защиты от недобросовестного кредитора. Должник влип, нечаянно или специально, и, рискуя своей репутацией и теряя кредитоспособность, объявляет себя банкротом. По исполнительному листу можно повесить долг и на детей. При банкротстве все кредиторы оказываются в одном пуле. И все, что с этого гражданина можно получить, будет разделено между всеми участниками. А если в результате у него ничего не останется, так и нечего было выдавать ему кредит. И если кредит был выдан без должного анализа, это уже сигнал для владельцев банка. Они должны понимать, что выдают бонусы за объемы кредитов, а не за их качество. Систему выдачи кредитов нужно строить на математике. Сейчас Сбербанк выстраивает хорошую систему. А другие банки не считают нужным все просчитывать.

— Вы упомянули коллекторов. Вы предлагаете запретить их или упорядочить их деятельность?

— Скорее, упорядочить. При этом мы предлагаем принять закон не о коллекторских агентствах, а о частных судебных приставах. Очень сложно регулировать коллекторов. Это лица, через которые банкиры проворачивают свои темные дела. Коллекторское агентство, как и любое юрлицо, — это всего лишь форма организации работы. За юрлицом может спрятаться любое физическое лицо, организовывать множество фирм, закрывать их, скрываясь от ответственности. Частный пристав, как арбитражный управляющий, мог бы стать более статусным лицом с набором разрешенных и неразрешенных действий.
Хотя в принципе закон я приветствую. Среди коллекторов тоже есть разумные люди, которые хотят стандартизировать деятельность и прописать этику работы. Они приходили к нам в комитет и интересовались особенностями работы СРО.

— В нашей стране сложилась несовершенная система регистрации залогов. Как ее изменить?

— Я проводил семинар перед сотрудниками одного из банков и спросил, учитывают ли они в своей работе, что у нас двойная система регулирования недвижимости — отдельно земля, отдельно здания. А, например, в Казахстане участок земли и здание на нем представляют собой единый объект. Из-за того, что сложилась такая система, в Казахстане регистрация залога проводится за три дня, а в России в течение трех месяцев. Выяснилось, что банкиры этого не знают.
Издержки из-за такой системы регистрации залогов в России очень велики. Я не понимаю, почему банковское сообщество не выступает за то, чтобы и у нас это был единый объект, ведь основная масса кредитов выдается под залог недвижимости. Поэтому банкам нужно лоббировать поправки не только в Земельный кодекс, но и в другие законы, чтобы это реализовать на всех стадиях.
Вообще уровень образованности банковских лоббистов часто оставляет желать лучшего. В лучшем случае их хватает на то, чтобы тормозить те или иные инициативы, например, закон о банкротстве физлиц.

— Каково ваше отношение к лоббизму?

— Смотря к какому. На уровне ПАСЕ законодатели договорились, что нужно различать две формы лоббизма — отраслевые объединенные институты и тот лоббизм, который выражается в подкупе чиновников. Нужно всячески препятствовать второму виду лоббизма и поощрять отраслевой.
Я постоянно выражаю сожаление, что АРБ или Ассоциация «Россия» не стали СРО. Хотя они по сути превратились в лоббистские институты, участвуют в дискуссиях. Вообще у нас могло бы быть еще больше ассоциаций. Ведь есть банки региональные и федеральные, есть банки, специализирующиеся на отдельных отраслях, есть универсальные, есть маленькие, есть большие. У каждой группы свои интересы. Я за региональный и специ­фичный аспект в построении ассоциаций. А АРБ или Ассоциация «Россия» могли бы стать объединением всех ассоциаций, чтобы система стандартизации заработала по примеру СРО в других отраслях.