С архитектурной точки зрения IT в банке можно разделить на три ориентированных на автоматизацию и цифровизацию группы: front-, middle- и back-офиса. То, чем заняты специалисты в первом и третьем вариантах, хорошо известно всем банкирам.

Философия Agile заставила внутренних разработчиков ПО переходить на собственное производство софта. Но предназначен он для фронтальных систем и в меньшей степени для учетных решений. Банкиры считают, что внутренний контроль над разработкой и полученными компетенциями поможет уменьшить time-2-market и повысить конкурентоспособность банка в целом.

Здесь есть свои рыночные резоны, что огорчает IT-вендоров. Но этот же подход расширил слой middle-офиса, который в эпоху монолитных IT-систем был практически неразличим. Сервисная архитектура расширила его рамки и функциональность. Но главная фишка в том, что некоторые компоненты middle-слоя стали универсальными как внутри финансового сектора, так и вне его. Это дает вендорам экономическое преимущество, так как можно продавать свои решения без существенных доработок не только финансистам, но и телекому, ретейлу, транспортным копаниям и т.д.

В чем специфика?

Википедия дает такое определение: middle-офис — это подразделения или процессы, проверяющие и обрабатывающие клиентские операции. В отличие от front-офисных, middle-офисные работники непосредственно с клиентами не контактируют, но при этом осуществляют операции, связанные с клиентурой. Например, проводят проверку заемщиков на кредитоспособность, осуществляют ввод данных в информационные системы, полученные из фронт-офиса в неструктурированном виде, фактурируют услуги, контролируют риски, связанные с конкретной сделкой. 

Базовые роли в middle-офисе обычно распределены между казначейством (Treasury), юристами (Compliance), продуктовым контролем (Product Control) и управлением рисками (Risk Management). Причем этот набор ролей не привязан именно к банковскому сектору, он универсален, хотя и имеет отраслевую специфику. Для финансистов эти роли являются критическими, поэтому здесь нужны лучшие рыночные практики, которых внутри организации недостаточно. С точки зрения IT здесь уровень взаимодействия с бизнесом при проектировании и создании ПО стал теснее, заказчик вовлечен в процесс больше, чем прежде. ПО становится коллективным продуктом, результатом совместного формирования спецификаций, архитектуры, функционала. Соответственно подход к управлению такими проектами изменился, как и требования к компетенциям аналитиков и разработчиков.

Еще одна особенность middle-офиса — это то, что здесь можно определить готовность к цифровой трансформации организации. Например, банковские казначейства благодаря API и b2b-платформам мигрируют внутрь корпораций, создавая новые digital-продукты, как требуют каноны цифровой трансформации. Поэтому и идет речь о помощи вендоров, интеграторов и консалтинговых компаний в стратегическом изменении всего подхода к ведению бизнеса и доставке услуг клиентам, а не просто о закупке софта.

Успеть бы за поездом

Если в случае с казначейством процесс «пошел», то в областях риск-менеджмента, real time-маркетинга и комплаенса цифровая трансформация только начинается. Понятно, что предоставление IT-сервиса вновь должно оказаться в руках IT-профессионалов. Это видно на примере создания элементов экосистемы вокруг «Сбера»,  в работе с образовательными заведениями и Министерством образования участвуют лучшие вендоры. Это видно и в Дом.РФ, в ВТБ и т.д.

Agile не плох, если применять его по назначению. А иногда правильнее использовать интеграционные бизнес-модели и экспертизу сообщества. Именно так необходимо поступать при переходе от Big Data к Huge Data, озерам данных, предиктивной аналитике и т.д. Суть цифровой трансформации здесь состоит в минимизации видимости в экосистемах банка как финансового института в пользу доступности, полезности и персонализации его сервисов. Многие видят достижимость этой цели в использовании элементов искусственного интеллекта (AI) и роботизации бизнес-процессов (RPA). В инвестиционно-брокерском бизнесе это уже давно а mast have. А сегмент розничных инвесторов растет быстрыми темпами, многим банкирам тут уж не до собственных изысканий в области нейронных сетей и т.д. 

Здесь видны два зарождающихся тренда, являющихся вызовом для разработчиков ПО. Во-первых, необходимо, чтобы AI стал понятным. Для этого нужны промышленные платформы автоматизированного машинного обучения. Они должны позволять быстро проверять бизнес-гипотезы, находить скрытые закономерности и связи в данных, делать предиктивную аналитику и т.д. Во-вторых, AI, RPA, инструментарий Risk Management и Compliance должны получить интерфейсы, позволяющие сотрудникам, использующим их в банках, работать в парадигме Low-Code — добавлять и изменять функционал самостоятельно, без программирования. Это значит, что «под капотом» решений должны находиться BPM-движки, опирающиеся на процессный подход к работе подразделения. Концепция оминканальности вновь вынесла во фронт инноваций умение управлять бизнес-процессами и создавать фабрики продуктов.

В итоге банковское ПО относится к категории mission critical, которое нужно уметь быстро разрабатывать, тестировать, доставлять потребителю и т.д. Возможно, выходом могли бы стать облака или аутсорсинг. Опыт передачи АБС и других back-офисных решений на аутсорсинг показывает, что это возможно. Да и по техническим причинам держать AI-приложения лучше в облаке.

Осталось понять, как совместить требования бизнеса к изменениям в коде и инерциальность аутсорсинговой компании и как удостовериться в надежности работы его ЦОД и т.д.? Для этого надо понять, что именно аутсорсер или сервис-провайдер берет к себе на обслуживание. Если IT-инфраструктуру, то разработка релизов ПО остается на стороне банка. Но это мало. Финансистам нужны еще и рыночные компетенции. Тогда им можно предложить совместную разработку ПО, вплоть до аутстаффинга. Но до какой степени кастомизации вендору стоит доходить при работе с конкретным клиентом, если в основе проекта лежит тиражное решение? А когда нужно брать к себе обслуживание и обеспечение целиком ИБ бизнес-процессов? Все ждут ответов на эти вопросы.