— Алексей, в своих выступлениях вы говорите об эффективности управления экономикой, но делаете это перед аудиторией банкиров, FinTech и инвесторов. Что общего между всеми ними?

— В рамках традиционной экономики у них мало общего. Но в условиях цифровой трансформации и перехода к экономике данных — все меняется, выявляются взаимосвязи, которых не было видно либо из-за недостаточности информации, либо мз-за неумения или нежелания ее обрабатывать.

Почему умение работы с данными стало важным и для банкиров, и для чиновников, и для всех остальных? Экономики в ее привычной нам постиндустриальной ипостаси больше нет, она полным ходом трансформируется и расщепляется в две новые: экспоненциальную экономику физического мира и цифровую экономику виртуального мира.

Одна из причин этого: непрерывный рост численности населения на планете, что приводит к недостатку материальных ресурсов, темпы потребления которых увеличиваются. Вынося за скобки геополитику, можно сказать, что главным путем решения проблемы дефицита является смещение части потребления в «цифру».

Что главное для digital-мира? «Все, что будет произведено людьми, будет оцифровано. Все, что будет оцифровано, будет немедленно растиражировано, а все, что будет растиражировано, тут же потеряет ценность», — утверждают шведские ученые в ответ на этот вопрос. На практике это означает, что частью государственной политики ряда развитых стран стало отвлечение внимания части населения от автомобилей, яхт и других материальных, но ограниченных в своем объеме благ в пользу виртуальных и общедоступных цифровых субститутов, практически ничего не стоящих для их создателей и потребителей. Поэтому диджитализация — не мода и не блажь отдельных корпораций, это объективная реальность, имеющая под собой фундаментальные основы.

Тот, кто первым преуспеет в работе с ИИ и Big Data, а также с экосистемами, получит шанс стать оператором единой платформы

Так что же такого происходит в цифровой вселенной, что достойно внимания финансистов? Во-первых, дематериализация вещей. 20 лет назад все эти вещи производили тысячи компаний, а теперь — все, что надо, есть бесплатно в любом смартфоне! Во-вторых, демократизация: каждой новой компании потребуется меньше времени, чтобы получить нужных клиентов в мире, где нет границ и не требуются физические магазины, офисы и отделения. В-третьих, демонетизация продуктов. Практически все современные цифровые продукты бесплатны для клиентов, а модели монетизации — непрямые! И банкиры, и FinTech, и инвесторы должны об этом помнить перед тем, как всенародно утверждать, что они стали IT-компанией с банковской лицензией!

Что лежало в основе традиционной экономики и определяло порог входа в нее? Пространство и время! У крупных инфраструктурных гигантов типа РЖД ушло очень много времени и инвестиций на то, чтобы проложить магистрали, обустроить вокзалы, депо и т.д. Это и обеспечивает в какой-то степени данной компании «иммунитет» от конкурентов в физической экономике. Однако, если сегодня встанет вопрос, поеду ли я из Москвы на поезде во Владивосток, чтобы посетить там офис банка, отвечу: «Я и в Москве не поеду дальше, чем за километр. У меня в руках есть смартфон». С такой точки зрения ценность физической инфраструктуры РЖД в этом кейсе стремится к нулю. Поэтому на погосте так много памятников с надписями «Библиотека», «Книжный магазин», «Междугородняя телефонная связь», «Билетные кассы» и т.д. Прямо сейчас там роют еще несколько ям. Догадайтесь сами, для кого.

— Так что же лежит в основе цифровой экономики? Можно ли в ней вообще зарабатывать деньги? Где получить нужное образование?

— Что происходит в цифровой экономике? Здесь предпочтения клиента теперь меняются в среднем каждые три — шесть месяцев: в течение этого периода времени они с вами, потом уходят к конкуренту. Лояльности нет никакой вообще. Доверия к брендам — тоже. Главное в этом мире — скорость и гибкость.

Как следствие — классический подход к управлению бизнесом Master of Business Administration (MBA) перестал работать, ведь он основан на оптимальном управлении жизненным циклом одного единственного продукта или сервиса на основе концепции «S-кривой». В условиях, когда средний продукт живет три месяца, дорогостоящие специалисты с MBA стали бесполезны, они не успевают «отбить» инвестиции, вложенные в их собственное образование, не говоря уж об инвестициях, вложенных в бизнес под их управлением. На первый план выходят инноваторы, которые в рамках акселераторов генерируют множество «S-кривых», достаточное для практически непрерывного самовоспроизводства инноваций.

«Кадры решают всё», — сказал классик. Цифровой мир — не исключение. Но с поправкой на то, что здесь зарабатывают люди, которые умеют постоянно генерировать идеи и моментально монетизировать их в рамках акселераторов — структур, которые аккумулируют и культивируют навыки сотрудничества между людьми с различными опытом, взглядами, перспективами, компетенциями и культурой. Оговорюсь, что это лучшие мировые практики, которые в России буксуют из-за проблем с портфельными управляющими и массой других причин, помельче масштабом, но поболее числом.

Как следствие крупный бизнес в цифровой экономике — явление скорее уникальное, нежели нормальное. Скорость изменений такова, что монстры с жесткой корпоративной вертикалью и авторитарными централизованными центрами принятия решений просто не выживут. Это поле для малого и среднего бизнеса. С этим вопросом у нас, к сожалению, тоже не все гладко.

Таким образом, одним из ключевых инфраструктурных элементов цифровой экономики являются акселераторы, которые реализуют принцип: «Мы не знаем, что именно захотят клиенты через месяц или полгода. Поэтому мы запустим гигантский портфель проектов с максимальной диверсификацией по направлениям, не тратя времени на технико-экономические обоснования. Ничего страшного в том, что из, скажем, 500 проектов “взлетит” не более 50. Главное, что должен обеспечить портфельный управляющий, — добиться того, чтобы из множества малых “S-кривых” сложилась одна большая непрерывная “S-кривая”». В этом источник заработка акселератора и счастливчиков из числа стартапов или FinTech, которые смогли трансформировать идею в инновацию и продали ее обществу.

— Очевидно, что акселераторы и FinTech — не единственные бенефициары цифровой экономики?

— Естественно! Есть еще посредники-маркетплейсы, которые коренным образом ломают традиционные бизнес-модели. Если раньше в основе процесса продаж лежала собственная CRM-система, то ныне на первый план выходят маркетплейсы. Никто сейчас в «цифре» не «заморачивается» самостоятельным поиском клиентов, на это просто нет времени. Нет его и на выстраивание собственной IT-инфраструктуры, гораздо эффективнее взять ресурсы в облаке или арендовать ЦОД. Amazon, Google, Ростелеком с удовольствием предоставят преднастроенные IT-инструменты для создания и раскрутки как прототипов, так и готовых продуктов акселераторов.

Следствие уже из этого факта — появление «смарт-фабрик», где можно заказать что угодно, плоть до индивидуального товара или индивидуальных услуг, включая финансовые. Мы даже наблюдаем возврат к ремесленничеству в хорошем смысле этого слова. Причина — глобальный охват аудитории маркетплейсами. Рыночная площадь, где продавали свои товары ремесленники, уходит в прошлое. Вместо этого производители товаров и сервис-провайдеры вне зависимости от своего размера или оборота строят бизнес-модели так, чтобы иметь максимально диверсифицированный набор продуктов на базе использования аутсорсинговой инфраструктуры, который максимально оптимизирован для реализации через API маркетплейсов с наиболее релевантной им аудиторией.

— Как происходит трансформация традиционных бизнес-моделей и как будут работать платформы?

— Мы уже обсуждали с «Банковским обозрением» в интервью «Банки и черные лебеди» в кулуарах Finopolis-2017 «секретную» теорию, которой недавно исполнилось 17 лет. Она была публично представлена в Гарварде под названием «модель Н1М1», или, как еще ее часто называют, «модель бургера». В рамках ответа на поставленный вопрос необходимо напомнить о ней в контексте банковского бизнеса.

«H» — это все потенциальные клиенты, все те, кому я могу что-то предложить. Здесь очень важно, что мы не предлагаем ничего конкретного. Мы должны исходить из того, чем живет и дышит каждый конкретный клиент. Мне нужно выступать не в роли банка, предлагающего продукты, а в роли некоего семейного консультанта: я должен понимать, что моему клиенту нужно сегодня и что будет нужно завтра.

Остро нужна автоматизированная система оценка риска инвестирования в различные элементы цепочек создания стоимости

Первая единица означает, что канал должен быть всего один, он должен представлять собой универсальную платформу для коммуникации: почта, sms, чат-бот, та же социальная сеть, наконец. Многие банкиры привыкли считать себя либо B2B-, либо B2С-бизнесом; соответственно они и выстраивали свою бизнес-коммуникацию. А правильно — отказаться от деления по секторам: какая разница, корпоративный это клиент или физическое лицо? Никакой! И там, и там — конкретные люди со своими целями, задачами, амбициями и приоритетами.

«М» — это конечное число продуктов, которые я как банк предлагаю своим клиентам, для того чтобы помочь им выполнить их цели и задачи. Иными словами, понимая, кому и что предложить, здесь мы информируем клиента через единый канал коммуникации о нашем предложении, состоящем из «М» продуктов. При этом нельзя ограничиваться одним продуктом, у клиента должен быть выбор! Это именно та ситуация, когда банкам реально становится нужен FinTech, а не праздные разговоры о нем. Наконец, последняя единица в формуле — это инфраструктура, непосредственно в рамках которой эти продукты будут размещаться и предлагаться. Заметьте, опять речь идет об упорядоченной, единой и универсальной среде. Банкир должен сам себе ответить на вопрос: что именно нужно иметь, чтобы предложить «H» клиентам через единую платформу коммуникации «М» продуктов?

Почему я напоминаю о труде гарвардских аналитиков? Потому, что «механика» цифровой экономики заключается в том, чтобы устранить информационную асимметрию в отношениях покупателя и продавца. Это произойдет при одновременном воздействии работы модели Н1М1, изменении формирования «S-кривой» и устранении неуверенности при принятии менеджерских решений путем использования огромных объемов неструктурированных данных.

В итоге сформируются барьеры, которые будут отделять традиционную экономику от классической: от комбинации «время + пространство» мы перейдем к набору «скорость + управление рисками».

— Что такое глобальная цифровая экономика с точки зрения финансистов?

— Начну с классической проблемы асимметрии покупателя и продавца. Ее суть — в том, что когда я прихожу за кредитом в банк, он не доверяет мне, а я не доверяю ему. Я стараюсь «обмануть» банк для того, чтобы получить более выгодные условия финансирования. Банк, в свою очередь, пытается выставить мне процент побольше, потому что он меня не знает. Поэтому появляются посредники, имеющие нужную нам обоим информацию, но просящие гонорары за свои услуги. Основная же цель цифровой экономики— в том, чтобы посредством глобального маркетплейса решить проблему асимметрии и замкнуть конечного покупателя на конечного продавца, исключив из этой цепочки посредников.

Эволюция выбора субъектов контрагентов банка с точки зрения возможностей технологий будет идти по пути перехода от сегментированного подхода к управлению ликвидностью экосистемы контрагентов и далее— к управлению ликвидностью всей единой экономической системы. Сколько в итоге останется банков? Очень немного. Цепочка этапов, начиная с текущего, будет выглядеть так: «Внедрение инноваций в банках», «Взрывной рост бизнес-сенсоров» (2020 год) и «Эра P2P-кредитования без банков» (2030 год).

Тот, кто первым преуспеет в работе с искусственным интеллектом и большими данными, а также с экосистемами, а не с отдельными клиентами, получит шанс стать оператором единой платформы, когда банки исчезнут.

— Останется всего несколько банков, FinTech и государство. Какие функции они будут выполнять?

— Начнем с государства, которым можно и нужно управлять эффективно. Под эффективностью понимается определенный критерий оптимальности. По мере того как собираются большие объемы данных по очень большому числу задач, можно поставить задачу оптимального управления тем или иным процессом. Причем некоторые процессы могут протекать одновременно в цифровой и классической экономиках. Очень показательно в этом смысле сельское хозяйство (АПК).

Наш Институт принял участие в проекте по эффективному выстраиванию цепочки спроса и предложения по средствам обнаружения препятствий для их работы и финансирования решения данных проблем. В итоге стало совершенно очевидно, что государство будущего — это платформа управления ликвидностью экономических экосистем и инструмент по формированию новых эффективных рынков внутри экосистем. Что касается нас, то мы провели анализ спроса и предложения в автоматическом режиме на примере АПК.

Самое потрясающее, что в процессе моделирования выяснилось, что на сегодняшний день рынок АПК представляет собой только 5% возможных теоретически сделок. Что я имею в виду? Сегодня покупатель находит продавца только в условиях небольшого количества ограничений. Например, если вы продаете из пункта А в пункт Б пшеницу, но между вами нет дороги, то сделки не будет. Таким образом, отсутствие дороги, отсутствие финансирования на ее прокладку, отсутствие порта, отсутствие каких-то разрешительных мер и т.д. — это все препятствия. На сегодняшний день через эти препятствия продирается только около 5% сделок.

Поэтому остро нужна автоматизированная система оценка риска инвестирования в различные элементы цепочек создания стоимости (капитальные объекты, объекты инфраструктуры, отрасли хозяйства). Понятно, что в ее основе должны лежать огромные пласты неструктурированных данных, различные риск-модели на базе машинного обучения. Государство должно выступить инициатором, а все остальное — вотчина финансистов и FinTech. Именно здесь основной источник заработка в новой реальности.

А ведь кроме АПК существует еще масса отраслей, где на базе цифровых двойников и финансовых моделей оценки риска можно совершать рывки! Так что людям с соответствующим бэкграундом в цифровой реальности будет чем заняться!

Беседа состоялась в кулуарах открытой дискуссии «Искусственный интеллект и банкинг», проведенной Ассоциацией «Финтех Старт» 12 марта 2019 года в Москве.