Персональная ответственность контролирующих лиц должна являться исключительной мерой, количество подобных дел растет из года в год, а стандарты доказывания влияния человека на решения организации упростились. Причем применение, например, субсидиарной ответственности осуществляется часто солидарно — вне зависимости от роли и степени участия в управлении. И бывали случаи привлечения к многомиллионной или даже миллиардной, «вечной» субсидиарной ответственности членов правления от нефинансовых подразделений — начальника отдела кадров или, скажем, маркетолога, что совершенно несоразмерно их роли. Что важно: практика изменялась уже существенно позднее анализируемых судами в этих делах событий, то есть в момент совершения управленческих действий менеджеры часто не могли прогнозировать столь суровые последствия их легкомысленного членства в органах управления.

Более того, «субсидиарка», убытки и даже «уголовка» стали для Агентства по страхованию вкладов частью его KPI по «работе» с несостоятельными банками. Активно продавив 15–10 лет назад соответствующие позиции в судебной практике, именно АСВ стало флагманом преследования менеджмента банков, а наработанная им практика начала быстро распространяться на общее банкротное правоприменение. При этом АСВ существенно продвигается и в тактических приемах. Например, сначала подает иск к главному бухгалтеру филиала банка, который не имеет должной ни финансовой, ни информационной возможности защитить себя в суде, а уже далее на основе первого вроде как «преюдициального» судебного решения привлекает и весь топ-менеджмент.

К сожалению, российские суды в течение более десяти лет проявляли достаточно низкие способности к объективному разбирательству споров с участием АСВ или ЦБ РФ. И заставить суд надлежащим образом разобраться в роли и ответственности конкретного человека по заявлениям этих госструктур, а уж тем более следовать не формальным признакам, а принципам закона или тем паче Конституции было и остается «задачкой со звездочкой».

Эталоном подобного усеченного правоприменения было действие подп. 4 п. 12 и п. 12.1 ст. 189.49 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)». Они устанавливают, что при государственной санации банка обязательства банка перед лицами, занимающими управленческие должности, по кредитам, займам, депозитам и иным требованиям в денежной форме прекращаются. Иными словами, данные нормы разрешают беззастенчивое списание при санации денег с личных счетов менеджеров. То есть законодательно установлен широкий круг лиц, обязанных «автоматически» нести неблагоприятные последствия в случае объявления банка подлежащим санации.

Справедливо, что норма еще на этапе обсуждения вызвала волну критики, ведь фактически она устанавливает возможность лишения имущества без решения суда, что противоречит конституционным принципам и вряд ли направлено на развитие качественной инвестиционной среды.

Против реализации данной идеи выступали даже Аппарат Государственной Думы РФ¹ и Комитет ГД РФ по финансовому рынку². Однако, несмотря на это, изменения были приняты законодателем.

Эти нормы в части применения к руководителям и главным бухгалтерам филиалов были отменены меньше, чем через год после их принятия (стабильность закона, как известно, «наше все»), но успели какое-то время эффективно поработать. Один из примеров их применения в конце 2022 года дошел до Конституционного Суда РФ.

Заявители рассмотренной Конституционным Судом жалобы занимали руководящие должности в различных филиалах банка «Открытие», и перед началом его санации к ним как раз и были применены вышеупомянутые нормы подп. 4 п. 12, п. 12.1 ст. 189.49 Закона. С личных счетов заявителей в безакцептном порядке были списаны все денежные средства. При этом никто не выяснял ни источники происхождения денежных средств, ни наличие оснований для персональной ответственности таких лиц. Более того, имущество было изъято без какой-либо компенсации и без проведения расследования, установления нарушений в действиях заявителей, причинно-следственной связи между их действиями и последствиями. Банк пережил кризис и существует до сих пор, а вот денежные средства на счета так и не вернулись.

Суды, вплоть до ВС РФ, не провели сколько-нибудь вдумчивого анализа сложившейся ситуации и отказали заявителям в возврате списанных денежных средств, сославшись на то, что списание произошло в силу прямого указания закона. Таким образом, заявители были фактически лишены возможности содержательно оспорить в суде обоснованность списания.

Постановлением от 27.12.2022 № 58-П³ Конституционный Суд признал обжалуемые нормы неконституционными и сформулировал важные принципы, которые, по нашему мнению, должны быть на практике распространены на все судебные споры, связанные с ответственностью менеджмента при банкротстве.

В частности, в Постановлении отмечено, что оспариваемыми нормами была закреплена неопровержимая презумпция личной причастности руководителей и главных бухгалтеров филиалов банков к ухудшению финансового положения банка. Между тем их влияние на финансовое положение банка, как правило, не равно влиянию на указанные обстоятельства действий и решений иных управляющих работников банка и контролирующих банк лиц. Следовательно, посчитал КС РФ, оснований для установления презумпции ответственности заявителей нет.

Также КС напомнил, что суды — особенно при рассмотрении споров об ограничении конституционных прав и свобод — должны исследовать не только формальные условия применения нормы, но и фактические обстоятельства по существу, поскольку право на судебную защиту должно быть содержательным. А любые привлекаемые к ответственности лица должны иметь возможность доказать тот факт, что их поведение в качестве субъекта соответствующих правоотношений являлось разумным и добросовестным.

Отдельно высказанной претензией КС было и то, что обжалуемые нормы допускали индифферентное отношение к источникам происхождения и природе денег на счету, которые вполне могли образоваться от продажи имущества, появиться в рамках социального обеспечения либо быть внесены специально для погашения кредита и так далее.

При этом КС на всякий случай зачем-то написал, что названные правовые позиции «не распространяются автоматически на иных управляющих работников банков и тем более контролирующих банки лиц», хотя при этом «не исключается полномочие федерального законодателя учесть высказанные в нем правовые позиции для совершенствования правового регулирования». Возможно, КС имел в виду, что к этим «тем более» неприменимы лишь позиции о презумпциях, но написал он это почему-то после всех перечисленных позиций.

Мы же позволим себе утверждать, что общие правовые подходы, выработанные Конституционным Судом не произвольно, а на основании Конституции, не только могут, но и должны распространяться на всю правоприменительную практику в области банкротства. Потому что не только главный бухгалтер филиала, но и сам президент банкане может быть лишен базовых конституционных прав, в том числе безусловной возможности доказывать свою добросовестность. И даже если человек является главным руководителем финансовой институции, это не дает право государству автоматически забрать у него, скажем, средства от продажи законно нажитой квартиры в Швейцарии, особенно в условиях, когда вывести их на родину является той еще задачей.

Позицию Конституционного Суда можно и нужно активно использовать в соответствующих спорах в арбитражных судах.

Сложившаяся за последнее десятилетие практика ответственности банковских менеджеров привела к тому, что среди адекватно относящихся к своим рискам людей желающих занять эти почетные посты все меньше. Менеджеры, подпавшие под банковскую «субсидиарку», как правило, составляющую сотни и тысячи миллионов рублей и взыскиваемую солидарно, особенно рядовые члены коллективных органов управления вроде члена правления «от кадров» или «от маркетинга», настолько сильно поражаются в правах, что кто-то из них, возможно, предпочел бы передовые арабские практики содержания в долговой тюрьме. Все эти «перегибы» финансовых органов, не ограничиваемые надлежащим образом экономическим правосудием, приводят к очевидно негативным долгосрочным последствиям для экономики. И предположения судов о том, что, смещая баланс в пользу требований АСВ или ЦБ, они преследуют государственные интересы, являются не чем иным, как ложным пониманием таких интересов.

В ряде арбитражных дел последних лет, в том числе громких и знаковых (к примеру, в деле Инвестбанка), суды вырабатывали достаточно формальные позиции. Например, о том, что ответственность применима к менеджерам, так как «возможность лиц, входящих в состав органов управления, давать обязательные для кредитной организации указания и иным образом определять ее действия обусловлена полномочиями, предоставлена им уставом». Нередко суды не сопоставляли последствия заключенных сделок с масштабом деятельности должника, а ограничивались установлением самого факта их убыточности.

Однако Верховный Суд РФ в недавнем Определении от 06.03.2023 № 304-ЭС21-18637 призвал суды отказаться от формального подхода. Отправляя на пересмотр решения судов, которыми был удовлетворен иск районной администрации о субсидиарной ответственности к единственному учредителю и директору исключенного из ЕГРЮЛ недействующего ООО, коллегия напомнила о постулатах субсидиарной ответственности:

• нормы ГК РФ по общему правилу отделяют юрлица от их учредителей;
• у руководителей есть широкая свобода усмотрения;
• действует презумпция добросовестности учредителя, при которой считается, что он отделяет свою собственность от собственности юрлица даже при высокой степени контроля над ним;
• по общему правилу исключается возможность привлечения учредителя или руководителя к субсидиарной ответственности, и такая ответственность возможна только в исключительных случаях;
• нужно устанавливать недобросовестность руководителей и причинную связь их действий с несостоятельностью.

Следовательно, одного статуса учредителя и (или) руководителя недостаточно для «приговора о виновности».

Обращение высших судебных инстанций к конституционным принципам и основам гражданского оборота ориентирует суды на то, чтобы непосредственно руководствоваться ими и исключать сугубо формальный подход. Активное использование указанных позиций судов сторонами банкротных споров может быть полезно не только в их собственных спорах, но и для продвижения этих позиций в дальнейшую практику.

Тем, кого пытаются привлечь к субсидиарной ответственности, лишить имущества в случае санации и т.д., необходимо ссылаться на вышеуказанные позиции Конституционного и Верховного судов в целях «принуждения» суда к содержательному разбору роли и места каждого менеджера или бенефициара в принимаемых решениях. Из этих позиций следует, что суд должен не в принципе определять влияние человека на что-то абстрактное в деятельности организации вообще, а вдумчиво исследовать участие каждого в конкретных интересующих суд сделках, например, приведших к банкротству либо направленных на «вывод» активов.

В случае же попыток автоматического изъятия денег (или заявления иных требований) на основании сугубо формальной нормы закона защищающейся стороне следует также ссылаться на позиции КС и в том числе требовать от суда выяснения источников происхождения этого имущества (или иных содержательных обстоятельств). Если такие источники не будут связаны с деятельностью должника, то списание средств автоматически не может признаваться правомерным, даже если речь идет о контролирующем должника лице, несмотря на отсутствие прямого указания об этом в законе.

Судам же следует в каждом конкретном деле об ответственности менеджмента устанавливать возможность действительного влияния лица на принимаемые решения и ухудшение финансового положения организации, наличие фактов такого влияния, не пренебрегать категорией обычного предпринимательского риска и в любом случае предоставлять ответчику эффективные, а не формальные средства судебной защиты, право на которую закреплено в ст. 46 Конституции РФ.

1. Заключение Правового управления Аппарата Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 14 февраля 2017 года № 2.2-1/796 «По проекту Федерального закона № 66499-7 “О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (в связи с созданием дополнительных механизмов финансового оздоровления кредитных организаций)”» (первое чтение).
2. Заключение Комитета по финансовому рынку от 16 февраля 2017 года № 23/5 «О проекте федерального закона № 66499-7 “О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации” (в связи с созданием дополнительных механизмов финансового оздоровления кредитных организаций)» // официальный сайт Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации.
3. Постановление Конституционного Суда РФ от 27.12.2022 № 58-П «По делу о проверке конституционности положений подп. 4 п. 12 и п. 12.1 ст. 189.49 Федерального закона “О несостоятельности (банкротстве)”, ч. 4 ст. 9 Федерального закона от 1 мая 2017 года № 84-ФЗ “О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации”, ст. 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и абзаца третьего подпункта “в” п. 25 ст. 6 Федерального закона от 23 апреля 2018 года № 87-ФЗ “О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации” в связи с жалобой граждан Н.А. Коноваловой, В.А. Лычевой, Л.В. Магеро и В.И. Питернова».