Справка.БО

Михаил Сухов. Родился 7 сентября 1968 года. Окончил Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова. Кандидат экономических наук. Член совета директоров ЦБ. Возглавляет департамент лицензирования деятельности и финансового оздоровления кредитных организаций Банка России с 2002 года.

Сколько банков — хорошо?

— Михаил Игоревич, как вы думаете, сколько нужно банков для нормального функционирования системы в России? Вот президент Альфа-Банка Петр Авен недавно в очередной раз заявил, что достаточно 200 банков, а то и вообще 50.

— У Центрального банка как не было видения точной цифры, так и нет. Понятно, что банков в России будет меньше, а вот насколько меньше, я думаю, решит рынок. Рынок, который будет работать в новых законодательных условиях с начала следующего года. Очевидно, что в 2010 году количество банков будет трехзначное (сейчас их 1018. — Прим. «БО»).

Сейчас понятно, что небольшие банки с капиталом менее 90 млн рублей должны увеличить капитал, иначе они уйдут с рынка. Это задача, которую решают их владельцы, и решают достаточно активно. С момента вступления в силу закона (об увеличении минимального капитала банков. — Прим. «БО») количество таких банков сократилось более чем на 30, в двух случаях из трех были внесены новые средства в капитал. Поэтому закон сейчас работает в сторону докапитализации этих банков старыми или новыми владельцами. И это позитивная, конструктивная составляющая.

Частичная санация позволила сохранить деньги при защите интересов вкладчиков.

— Первый этап «принудительной» докапитализации начнется 1 января 2010 года. После этого стартует второй, в ходе которого банки с капиталом менее 180 млн рублей до 2012 года должны будут его увеличить. Говорят, будут затронуты более серьезные кредитные организации.

— Насчет серьезности — я бы так не сказал. Потому что удельный вес следующей группы банков с капиталом менее 180 млн рублей на региональном и федеральном рынках невелик. Всего их около 150. Это банки серьезные для тех, кто ими владеет — как и первая группа банков. Вместе с тем сохранение бизнеса ограниченной группы банкиров вряд ли будет предметом особой заботы властей. Но если им удастся остаться в бизнесе, никто их насильственно выгонять не будет. Найдите капитал, сейчас небольшой, потом побольше. Докажите нам, что это реальный капитал. Это важно, мы уделяем повышенное внимание всем случаям докапитализации мелких банков. Будем проводить проверки, изучение источников происхождения средств. Важно, чтобы закон не превратился в профанацию.

— Владельцы небольших банков говорят, что системе нужны хорошие мелкие банки. Те, которые работают в регионах, с малым и средним бизнесом. И не произойдет ли так, образно говоря, что Центробанк вместе с водой выплеснет младенца?

— Нет, так не произойдет. Значимые программы поддержки малого бизнеса и реальные массовые кредиты реальному бизнесу предоставлены в основном крупными или средними региональными банками. Те банки, которые затрагивает этот закон, на рынке кредитов не играют существенной роли. Для того чтобы заниматься конвейерными продажами банковских продуктов, включая небольшие кредиты, нужно авансировать затраты, содержать определенное количество людей, офисы. Сделать это с капиталом меньше 90 или 180 млн рублей нерентабельно. Поэтому если эти банки и кредитуют мелких предпринимателей, то это чаще всего бизнес самих владельцев банков. Именно это создает риск и приносит в конечном итоге потери кредиторов и потери бюджета застрахованных сумм. Если владельцам банков будет выдано меньше кредитов, то экономика данное условное сокращение не почувствует. А если владелец банка ведет такой бизнес, который позволяет ему получить кредит в более крупном банке, то ничто ему не помешает.

Капитализация: ищите и обрящете

— Вы говорили, что банки находят капитал. А где? Какая возможность кроме того, что они привлекают капитал своих акционеров?

— В подавляющем большинстве случаев это привлечение капиталов действующих акционеров. Я думаю, что будут случаи продажи банков новым акционерам. Будут случаи преобразования в небанковские организации. Уже есть несколько случаев, когда предварительно это известно Банку России.

Спасение банков — дело прежде всего их владельцев и менеджеров.

— То есть уже подают заявки?

— Заявка — такого термина нет. Есть процедура согласования нового наименования. Но совершенно очевидно, что некоторые банки будут преобразовываться. Территориальные учреждения имеют полную информацию о намерениях тех или иных банков и ведут с ними достаточно плотную работу.

— Судя по тому, что Центробанк внес изменения в закон о лицензиях, вы готовы отправить в историю те банки, которые не нарастят капитал до 1 января 2010 года?

— Да, мы готовы. Но они могут подать заявку о преобразовании в небанковскую организацию, эта процедура упрощена. То есть мы сделали много. Созданы не только механизмы прекращения деятельности банков в связи с их ликвидацией, но и упрощенные механизмы преобразования в небанковские кредитные организации, механизмы присоединения банков. Поэтому для того чтобы принять решение, у банкиров достаточно возможностей. Если есть намерения продолжить жизнь в новом качестве, присоединившись или получив другую лицензию, — пожалуйста. Все требования были известны заблаговременно.

— А до 2012 года будут еще какие-то упрощения процедур слияния или преобразования?

— Я, честно говоря, вижу мало резервов для упрощений. Они ограничены необходимостью регистрации кредитных организаций и у нас, и в налоговых службах, необходимостью осуществлять при этом функции надзора, контролировать качество капиталов.

Есть одна проблема, которая сдерживает по времени процедуры присоединения. У нас сейчас нельзя присоединить общество с ограниченной ответственностью к акционерному обществу. Это сложная проблема. О ней уже несколько лет говорят и пытаются ее решить, и пока решения не найдено. Если удастся его найти, Банк России поддержит любой выход из ситуации. Это позволит сократить сроки слияний и присоединений месяца на три, сделать их более экономически рентабельными. Можно также пойти по пути дальнейших административных упрощений, но их уже реально осталось немного.

— С рынка уйдут все лишние?

— Уйдут слабые. Большее количество слабых уйдет с рынка, что его укрепит. Укрепление — это не значит «подъем» всех тех, кто имеет право что-то делать. Если ты получил банковскую лицензию, это не значит, что ты получил доступ к дешевым деньгам от правительства, Центрального банка, и все должны носиться вокруг тебя, давать тебе денег и помогать зарабатывать прибыль. Такого нет, не было и, надеюсь, не будет.

Красивая идея в отрыве от реальности

— АРБ предложила придать некоторым банкам особый региональный статус и разрешить им работать после 2010 года с капиталом, не дотягивающим до нижней планки. Как вы относитесь к этой идее?

— Эта идея не поддерживается. По крайней мере, в рамках тех цифр, которые объявлены действующим законом — 90 и 180 млн рублей. Что будет после 2012 года — в деталях говорить сейчас рано. Надо реализовать первую часть закона с ограничением 90 млн рублей, посмотреть, что произойдет в следующем году, реализовать следующую часть — 180 млн рублей. Можно согласиться не только с Петром Олеговичем (Авеном. — Прим. «БО»), но и со многими другими банкирами, что и 180 млн рублей — планка для банка не такая уж и большая.

Другое дело, что на уровне 180–200 млн рублей можно развивать небольшой бизнес. Если речь пойдет об увеличении планки минимальных требований, то можно сделать так, чтобы дальнейшее повышение этих требований сопровождалось ограничениями в деятельности банка, который окажется не способен увеличивать капитал. Не обязательно при этом ликвидировать банки, которые не обладают достаточным капиталом. Можно просто ограничить их деятельность. С этой точки зрения можно использовать часть формулировок, предложенных АРБ. Но если посмотреть на текст закона, который они предложили, а не на текст пояснительной записки, то реальную деятельность организации под названием «региональный банк» практически ничто не ограничивает. Там заложены в большей степени номинальные требования. Единственное реальное ограничение — это невозможность иметь внутренние структурные подразделения в ином федеральном округе. Но если эта организация зарегистрирована в Москве, то это самоограничение не срабатывает.

Нельзя формировать систему, при которой надзорный орган может прийти и просто так отнять банк.

— То есть как идею вы готовы ее поддержать, но не в таком виде, который предлагает АРБ, и уже после 2012 года?

— Сейчас серьезно обсуждать формат этой идеи сложно, потому что нужно реализовать по крайней мере первый шаг и, может быть, конструировать следующие шаги, использовать идею региональных банков, но с принципиально другими ограничениями.

— Например?

— Например, АРБ предлагает банку не иметь открытую валютную позицию. Это значит, что у банка должно быть одинаковое соотношение активов и пассивов в каждой валюте, но при этом он может иметь и открывать корреспондентские счета по всему миру. В принципе это ни от чего не защищает. Да, действительно, валютный риск сейчас является незначительным для всех банков, и вся статистика показывает, что его удельный вес в соотношении с кредитным в десятки раз меньше. Поэтому АРБ предлагает в дополнение к ограничениям деятельности по федеральным округам несколько нематериальных ограничений. Если посмотреть опыт других стран, то там такого рода банкам вообще запрещена работа с иностранной валютой, а в некоторых случаях может идти речь о запрете открытия счетов в иностранных банках. Пусть работают через наши банки. Похожие комментарии можно сделать и по некоторым другим положениям закона. В этом проекте есть красивая идея, реализованная так, чтобы реально под термином «региональный банк» ничего не менять по сути и сохранить на рынке недокапитализированные банки.

Иностранцы не штурмуют ЦБ

— Во втором квартале доля иностранного капитала на банковском рынке России сократилась с 31,2 до 27,5% из-за увеличения доли государства. Как сейчас обстоит с этим дело и каковы прогнозы на следующий год?

— В третьем квартале доля иностранного капитала продолжала сокращаться, но это сокращение не было столь большим, как во втором квартале, и величина участия упала до 26,75% — это общая доля. Доля уставного капитала банков, контролируемых нерезидентами, упала до 23,16%. Всплеск был вызван тем, что по времени нерезиденты докапитализировались чуть быстрее и чуть раньше, не было потерь, связанных с уменьшением уставного капитала банков, контролируемых нерезидентами.

Сейчас ситуация вернулась к предкризисному уровню, и, возможно, в четвертом квартале эта доля несколько уменьшится, но серьезных изменений не будет. В дальнейшем колебание доли иностранцев будет зависеть от того, как банковский сектор будет развиваться после кризиса, какие банки выйдут на рынок с более конкурентоспособными продуктами и, соответственно, какие банки экономически потребуют большего капитала.

Мы не ожидаем массового прихода новых игроков, хотя время от времени регулярно встречаемся с теми или иными банкирами, которые здесь еще не имеют своего присутствия. Например, в этом году, в период кризиса, два из шести вновь созданных банков контролируются нерезидентами. В следующем году, я думаю, будут новые приобретения и выходы на рынок.

Запрет на профессию может быть введен только на основе доказательств личной причастности к убыткам кредиторов и нарушениям, которые привели к прекращению деятельности банка.

— То есть иностранцы не бегут с нашего рынка?

— Я бы сказал, что количество входящих и выходящих примерно одинаковое, но небольшое. Желание развивать бизнес здесь есть, потому что, как известно, и западные банки понесли серьезнейшие потери в период кризиса. Есть информация о том, что для некоторых из них российский сегмент является наиболее рентабельными. Поэтому западные банки работают в тех же интересах, что и наши, они хотят извлечь прибыль.

— Вы говорили, что доля нерезидентов на банковском рынке будет зависеть от того, кто будет наиболее конкурентоспособным. С вашей точки зрения, российские банки могут соперничать с иностранцами? По уровню сервиса, продуктам?

— Так это реально и происходит, потому что доля на рынке банков, контролируемых российским капиталом, выше. Те возможности, которые в период кризиса появились у банков, контролируемых государством, и у некоторых частных банков, я думаю, будут использованы не только для преодоления последствий кризиса, для покрытия потерь, но и для развития нового бизнеса. У нерезидентов тоже серьезные возможности, потому что стоимость ресурсов на западных рынках крайне низка, и на сегодняшний день их использование в России достаточно рентабельно. Другое дело, что те или иные направления банковского дела иногда удобнее осваивать национальному бизнесу. Но это то же самое, что было два-три года назад. Конкурентная ситуация такова: либо знание и совпадение национальности, либо более дешевые деньги.

Запретная профессия

— Как вы относитесь к идее на запрет профессии банкира?

— У нас есть определенная система контроля за деловой репутацией банкиров, но мы всегда считали ее недостаточной. Необходимо принятие закона, над которым мы работаем вместе с Минфином. По нашим представлениям, идея запрета на профессию реализуется через определенные полномочия надзорного органа.

Другое дело, что иногда под этим понятием понимают запрет, принятый судебными органами по ходатайству надзорного органа. Об этом тоже можно говорить, но каких-то конкретных разработок с этой точки зрения пока не делается. Я думаю, что должна быть определенная этапность: нужно расширить полномочия надзорного органа, затем, возможно, идти по пути более жесткого законодательного понятия «запрет на профессию». Но тогда нужно будет говорить о том, что эти запреты могут вводиться на равных принципах не только в отношении банкиров, но и в отношении лиц из других финансовых организаций.

Я думаю, что банкир, обманувший вкладчиков или допустивший грубые нарушения, с этой точки зрения не должен ничем отличаться от руководителя страховой организации или организации, работающей на рынке ценных бумаг.

— А на основании чего можно запретить, возьмем крайний случай — через суд, заниматься профессией?

— На основе доказательств личной причастности к убыткам кредиторов и к иным грубым нарушениям законодательства, которые повлекли прекращение деятельности банка или нарушение прав его клиентов. Правовая система не может строиться иначе. На основе мотивированного суждения можно выносить иные решения, не связанные с ограничениями гражданских прав. Потому что тут недолго впасть и в злоупотребления, и в волюнтаризм. Этого тоже нужно избегать. Тот же банкир в определенной степени должен быть защищен от надзорного органа, от судебной системы, в том числе и от нас. Он должен иметь возможность защитить свои права. Это абсолютно нормально.

— Кстати, о правах банкиров. Когда происходила массовая санация, многие владельцы не очень радовались, что у них отбирали бизнес, в некоторых случаях вообще обнуляли капитал. Они апеллировали к своим гражданским правам, возникали конфликты.

— Уставный капитал был уменьшен до рубля в трех случаях. Что касается конфликтов при осуществлении санирования, то действительно есть случаи конфликтов, но это не конфликты с надзорным органом и с Агентством по страхованию вкладов, это скорее конфликты между старыми и новыми акционерами. Некоторые из них вылились в судебные разбирательства. Но никто не лишал акционеров их прав. Можно к этому относиться негативно с эмоциональной стороны. Профессионально можно к этому относиться негативно, потому что реально эти процессы сдерживают развитие санируемых банков.

Все права должны быть защищены. Если в некоторых случаях новым владельцам приходится доказывать какие-то обстоятельства в суде, то так и должно быть. Нельзя формировать систему, при которой надзорный орган может прийти и просто так отнять банк. Это тоже неправильно. Но при санировании с нами никто еще не судился, потому что мы не осуществляли процедуры насильственного отъема банков, не врывались с шашкой и не махали ею. Даже в тех случаях, когда капитал уменьшался до рубля, старые акционеры смиренно на это смотрели, потому что понимали: сами они уже ничего с банком сделать не смогут. Строго говоря, для обращения в суд у них оснований особых не было. Потом, при написании закона был использован опыт прежнего закона, и капитал банка не обнуляется, а доводится до одного рубля, и тем самым решаются правовые проблемы, связанные с правами прежних акционеров.

На санации не заработаешь

— Как вы считаете, механизм санации сработал эффективно?

— Конечно, эффективно, потому что все банки продолжают работать. В большинстве случаев клиенты банков даже не заметили этого санирования, оно осуществлялось еще до того, как очереди вкладчиков выстроились к кассам за получением денежных средств. С этой точки зрения все прошло успешно. Вместе с тем Центральный банк и АСВ приняли на себя достаточно серьезные финансовые риски, связанные с осуществлением этих операций. Сейчас идет серьезная работа по управлению этими финансовыми рисками, восстановлению обычного режима деятельности банков.

Критерием эффективности, который записан в законе, является сохранение доверия к банковской системе и сохранение финансовой устойчивости этих организаций. Эти задачи были решены. Что касается рентабельности, никто не ставил задачу извлечения прибыли из этой операции. Сейчас ставится задача так реструктурировать проведение операций, чтобы вложенные средства в какой-то обозримой перспективе вернулись.

— Насколько оправдала себя частичная санация?

— Этот механизм позволил сохранить средства Фонда страхования вкладов при полной защите. В этих банках были и другие кредиторы, которые при передаче части вкладов в финансово устойчивый банк попали в процедуры конкурсного производства. Но это произошло бы в любом случае. Поэтому это просто группа банков, в отношении которых экономически удалось защитить права только вкладчиков в полном объеме, что и было сделано. Что касается банков, к которым присоединялись вклады, то надо спросить у них. Но, в принципе, никто их не заставлял, никто ими не командовал, и они сами находили выгоду от тех или иных взаимоотношений с АСВ.

— В АСВ говорят, что механизм санации уже исчерпал себя, но они будут начеку. Как будет осуществляться помощь, если сложится чрезвычайная ситуация?

— Мы всегда считали, что спасение банков — дело прежде всего их владельцев и менеджеров. Государственные механизмы санации — это всегда выбор между закрытием банка и его финансовым оздоровлением. Критерии финансового оздоровления за счет государственных средств после того, как кризис прошел свою острую фазу, будут иными, если такие ситуации возникнут. Мы будем, конечно, более строго подходить к масштабу деятельности банка, с более высокой планкой. Рассчитывать на то, что банк сходных размеров, который был санирован в конце прошлого года, будет санирован в следующем году, не стоит.<<img width="120" title="Михаил Сухов" alt="Михаил Сухов" src="/sites/default/files/bo/2009/18/chislo_bankov3.jpg" />

Если ты получил банковскую лицензию, это не значит, что ты получил доступ к дешевым деньгам от ЦБ, и все должны помогать тебе зарабатывать прибыль.

— То есть банкам таких «подарков» больше не дождаться?

— Подарков банкирам никто не давал. Как правило, менялись менеджеры, во всех случаях менялись владельцы, поэтому это не подарки. Да, случаев санирования с середины этого года не было, и есть очень высокая вероятность того, что второй волны массового санирования не будет. Хотя закон есть, он держится наготове, если понадобится, его будут применять.

— ЦБ с начала года отозвал 43 лицензии. Есть ли какая-то тенденция по сравнению с 2008 годом, причины отзыва лицензий как-то изменились?

— В начале года было отозвано определенное количество лицензий в связи с неисполнением обязательств. Это шлейф банков, которые пострадали в период кризиса и не были санированы. Сейчас лицензии отзываются, как и раньше, по разным причинам. Некоторые в связи с проведением операций по «отмыванию» денежных средств, некоторые из-за утраты платежеспособности. И то, и другое происходит, но я бы не сказал, что с этой точки зрения ситуация последних нескольких месяцев сильно отличается от предкризисной ситуации.

— А сколько лицензий было выдано?

— Шесть. Пять банков и одна небанковская кредитная организация.

— Были ли случаи, когда Центробанк отказывал в выдаче лицензии?

— Да, один раз. Учредители этой организации не смогли показать реалистичный бизнес-план. В прошлом году тоже было несколько отказов, тоже по этой причине, и еще из-за неудовлетворительного финансового состояния учредителя.

— Количество заявок на получение лицензии сократилось?

— Конечно. Заявители знают, что Центральный банк достаточно строго подходит к оценке финансового состояния учредителя, к оценке бизнес-плана. Еще лет пять назад при недостаточно жестких критериях лицензии выдавались десятками, организациям, которые не располагали достаточными финансовыми возможностями, чтобы поддержать банк. Сейчас эти времена прошли.