— Борис, банковский бизнес и финансовый сектор по своей природе консервативны. Почему так неожиданно для всех они стали меняться?

— Вы правы в том, что финансовый сектор во всем мире жестко регулируется, и это связано с тремя основными причинами. Первая причина — государство должно защищать права потребителей, а многие финансовые продукты сложны для их понимания, и пользоваться ими нужно с осторожностью. Вторая причина связана с необходимостью обеспечения макроэкономической стабильности. Третья причина вызвана необходимостью борьбы против отмывания денежных средств, финансирования терроризма.

Тем не менее способы удовлетворения потребностей в финансовых услугах постоянно развиваются благодаря внедрению новых технологий и бизнес-моделей. И финансы, по своей сути, гораздо больше, чем многие другие области человеческой деятельности, подвержены цифровой трансформации, поскольку финансы — это движение обязательств, для обеспечения которого не нужны материальные носители, достаточно движения информации. Но цифровизация имеет свои пределы в сфере электронной коммерции, например, при покупке товара вам нужно чтобы его доставили, тут возникает вопрос логистики. А когда речь идет о переводе денежных средств между двумя субъектами, то материальный носитель не нужен, это все находится в информационном потоке. Финансовые услуги по своей природе носят цифровой характер, просто нужно избавиться от некоторых ненужных вещей, которые только затрудняют процесс их потребления. Поэтому цифровизация так сильно изменила финансовый сектор за последние 50 лет, и здесь еще над многим надо поработать.

— А цифровизация началась все-таки с финансов?

— Если цифровизацией называть перевод процессов в сферу движения информации, то в финансах она началась с появлением безналичных денег, а это произошло раньше, чем обычно считают. Денежные системы, основанные на записях, описаны для примитивных обществ.

— Можно ли сделать прогнозы о том, как далеко зайдет эта трансформация? И будет ли, по вашему мнению, место банкам в будущем?

— Если мы под банком понимаем некий институт, у которого есть надзорный орган, то в этом смысле банки будут существовать, просто они будут другими. Потому что, как я уже сказал выше, есть веские причины для регулирования финансовой сферы со стороны государства. Другой вопрос: каким образом и кто будет осуществлять регулирование? Может быть, в некоторых случаях (например, если будет разрешена эмиссия криптовалют на государственном уровне) это будет регулироваться неким алгоритмом.

— Банки заставляет изменяться жизнь, а что заставляет меняться регулятора?

— Регулятора заставляет меняться та же жизнь, и мы видим, что во всем мире, в том числе и в нашей стране, регуляторы занимают практичную позицию в преобразовании рынка. Такие вещи, как сквозная идентификация при оказании финансовых услуг, платежная директива Европейского Союза, Система быстрых платежей, — это все инфраструктурные проекты, которые созданы благодаря инициативам центральных банков. У игроков рынка часто нет воли, чтобы задумываться над такими общими вещами, потому что они сильно погружены в конкурентную борьбу, рассматривают те или иные свои преимущества как рыночные и не хотят открывать свои интерфейсы конкурентам. Поэтому задача демонополизации рынков финансовых услуг и создания инфраструктуры решается регулятором и при участии игроков рынка. Эта идея и лежала в основе создания Ассоциации «Финтех», в которую в качестве одного из основателей вошел Центральный банк.

— Кстати, Ассоциация — это место, где регулятор, учитывая иерархическую структуру, должен черпать инновации?

— Если разобраться с тем, что сейчас делает Ассоциация, — это не является инновациями. На зарубежных рынках это существует. Поэтому здесь вопрос не в изобретении инноваций, а в создании инфраструктурной составляющей финансового рынка — чтобы у всех был свободный доступ к информации по счетам, к операциям и счетам через систему открытых API, чтобы была система сквозной идентификации. Ведь участники рынка могут просто банально не договориться друг с другом. Кроме того, это всегда довольно дорогостоящее мероприятие. Поэтому роль ЦБ здесь велика. Банк России должен быть на острие процесса цифровизации, иначе ее не будет.

Участники регуляторной песочницы как компании должны понимать, что есть определенные риски

Вторая важная вещь, где роль ЦБ сложно переоценить, — это создание регуляторной песочницы. Ведь финансовый рынок основан на принципе «запрещено все, что прямо не разрешено». Здесь в силу консерватизма финансового рынка действует другая презумпция, и это порождает серьезную проблему — каким образом возможны инновации на финансовом рынке? Потому что, если это прямо нигде не прописано, то и использовать это нельзя, например, проводить биометрическую идентификацию. С другой стороны, пока нет опыта и практики, каким образом можно осуществлять регулирование. Во всем мире пошли по пути создания регуляторных песочниц, в которых возможно тестирование не только новых технологий, но и новых бизнес-процессов, так как мы должны помнить, что инновации на финансовом рынке — это не только инновации, связанные с внедрением новых технологий, это еще инновации, связанные с применением новых бизнес-процессов. Скажем, переход от стандартного кредитования к p2p-кредитованию или краудсорсингу, краудфандингу, краудлендингу, когда нет централизованного посредника, который аккумулирует денежные средства, а потом их передает компаниям. Поэтому новые технологии, новые бизнес-модели должны сначала быть оттестированы в какой-то изолированной среде, а потом, если результаты теста удовлетворят всех, внедрены на массовом рынке.

— Те, на ком будут тестировать регуляторные новшества, будут знать, что имеют какие-то риски?

— Конечно. Участники регуляторной песочницы как компании должны понимать, что есть определенные риски. Более того, если какой-то продукт предлагается клиентам, то он тоже предлагается не всем клиентам, а тем, кто согласен участвовать в этих экспериментах, в тестировании.

— В обществе сложилось неправильное мнение, что песочница — замкнутый мир, внутри которого происходит что-то, скрытое от всех. В этом участвуют обычные потребители?

— Конечно, иначе какой смысл? Нужно оттестировать в каком-то ограниченном масштабе, чтобы, если что-то пойдет не так, минимизировать риски объемом операции, числом клиентов, лимитами и т.д.

Борис Ким, QIWI и Вадим Ференец, «Б.О». Фото: Ирина Тейхреб / «Б.О»

— Лимиты участники создают на старте или по ходу деятельности?

— Сейчас Центральный банк создает нормативное регулирование для этой песочницы. Идея заключается в том, чтобы под каждый проект были определены участники, параметры, сроки.

— Есть мнение, что «финтехи» и банки существуют в параллельных реальностях. Кого в этой песочнице больше ждут — банки или «финтехов»?

— Это разделение искусственное. В нашей стране банки — и есть «финтехи». У нас так развивался финансовый рынок, что независимых компаний очень мало. Причиной этому послужила неразвитость финансовой инфраструктуры. Даже если у вас есть гениальная идея, вам некуда ее подключить для реализации. У вас, например, есть какая-то краудфандинговая площадка, и вам нужно идентифицировать клиента. Вы сейчас можете это сделать только через банки, которые не будут в этом помогать какой-то непонятной компании, повышая тем самым ее капитализацию. Это первое. Второе — работа с фондированием. Допустим, нужно принять или вывести средства. Возникает та же проблема — банки так просто этого делать не хотят. Это та самая инфраструктура финансового рынка, к которой сейчас нет доступа и которую ЦБ обозначил как приоритетную задачу.

Смысл открытых API как раз в том и заключается, что есть прозрачные и четкие правила и процедуры. Слово «открытый» в этом словосочетании — не технологический термин, а правовой. Это означает, что банк не может отказать в подключении к API, если какая-то компания отвечает общим и прозрачным критериям.

— Получается инструмент демонополизации рынка?

— Конечно. Рынок финансовых услуг склонен к монополизации, и тому есть много причин. И на Западе, и у нас в стране есть причины, по которым банки стремятся быть крупнее. В некоторых случаях, чтобы быть слишком большими, чтобы не потерпеть неудачу, т.е. too big to fail. Есть и рыночные факторы, которые приводят время от времени к кризисам, и тогда государство должно увеличивать долю в финансовом секторе, которую потом очень сложно продать. В целом, бизнес становится все более сложным: финансовые риски велики, маржа снижается, комплаенс усложняется, и это приводит к укрупнению, из-за которого стартапам действительно очень тяжело пробиться. Поэтому демонополизация здесь связана с тем, чтобы просто обеспечить равный доступ к инфраструктуре финансового рынка.

— Что касается стартапов. Во многих банках сегодня созданы для них подразделения. Насколько работоспособным вы считаете подобное структурирование?

— Внутри банков есть разные истории и разные подразделения. Часто внутри банков создаются подразделения, специально предназначенные для работы со стартапами. Они операционно изолированы от основного банка, у них другие KPI. Сейчас, правда, наблюдается другой процесс, когда эти подразделения, наоборот, рассасываются и входят уже в состав банка. Но это потому, что нельзя оцифровать одну часть, а другую оставить нетронутой.

Очень сложно быть стартапом, когда у тебя большая компания и неясно, почему ты должен выделять ресурсы на тот продукт, который может не выстрелить

По нашей компании тоже видно, что у нас есть стандартизированные процедуры и есть рутинная работа, в которой инновации не так очевидны. Секрет в том, чтобы стартап каким-то образом вырос изнутри компании. Это сложная задача, и она требует определенного склада мышления у топ-менеджмента. Потому что легко быть стартапом, будучи таковым. Очень сложно им быть, когда у тебя большая компания и неясно, почему ты должен выделять ресурсы на тот продукт, который может не выстрелить, а если и выстрелит, то, скорее всего, каннибализирует существующий продукт. Но если посмотреть на наш пример, то мы всегда этим занимались. Сначала мы продавали скретч-карты для пополнения баланса телефона, потом заменили их на пин-коды, потом перешли на прямое пополнение у кассиров, далее пошли терминалы и потом QIWI Кошелек. Каждый новый продукт в какой-то мере каннибализировал предыдущий. Если бы мы этого не сделали, то за нас это сделал бы кто-то другой, а QIWI закончился бы, не начавшись, в один из кризисных периодов. Так и любая другая компания должна думать. Если посмотреть на стратегию Сбербанка, то они, очевидно, размышляют на тему, какое вообще будущее у финансовых услуг с учетом того, что маржа в платежах постоянно падает и недалек тот день, когда это будет эффективный ноль. Понятно, что останется сектор кредитования. А в платежах что? Их ответ в том, чтобы создавать экосистему, в которой клиент получал бы все виды услуг. Они покупают медицинский стартап, они делают маркетплейс с «Яндексом», то есть занимаются будущими вызовами финансовой отрасли уже сегодня.

— А другим банкам это подходит? Они не такие крупные. Как им встраиваться в новый рынок?

— Тут надо искать свою нишу и быть в ней очень эффективным. Потому что большие банки прекрасны как универсальный инструмент, но они не могут позволить себе удовлетворять нужды каждого. Хотя технологии и здесь улучшают их позиции. Скажем, предиктивные технологии, технологии анализа больших данных и искусственный интеллект позволяют кастомизировать продукт. Но пока это происходит еще не так хорошо. Место для нишевых банков остается.

— Насколько маленькой может быть ниша?

— Она должна быть настолько большой, чтобы обеспечивать эффективность бизнеса. Это зависит от издержек. Может быть, вы будете обслуживать кампус университета, например. То есть делать очень нишевый, очень кастомизированный продукт, рассчитанный на определенную аудиторию. На другой стороне — большие, универсальные банки, которые, я думаю, будут задумываться все время над расширением своей экосистемы.

— На Finopolis-2017 Олег Тиньков заявил, что в России только две финтех-компании — это Тинькофф Банк и QIWI. Согласны ли вы с этими словами?

— Я думаю, речь шла о том, что эти компании, которые вышли на биржу, стали публичными, и в глазах инвесторов они являются финтех-компаниями. Если же говорить в более общих категориях, то финтех-компаний гораздо больше. Нельзя не сказать, какую огромную работу провел Сбербанк. Сейчас это учреждение, устремленное в будущее и очень хорошо работающее в настоящем. Если финтех-компанию определить как некую финансовую компанию, которая активно использует технологии для того, чтобы изменить способ потребления финансовых услуг, то я бы сказал, что практически все крупные банки у нас являются финтех-компаниями. И Сбербанк, и Альфа-Банк, и Райффайзенбанк, и Совкомбанк. Я вообще считаю, что наши банковские приложения — лучшие в мире. Они очень удобные и безопасные.

— Будете ли вы на Финополисе-2018 и каковы итоги вашей инициативы, которые вы заявили на прошлом Финополисе?

— Мы будем на Финополисе в этом году, потому что это очень хорошая площадка для обсуждения проблем рынка в целом, встреч один на один с партнерами, для обсуждения каких-то вопросов с регуляторами. Что касается тех задач, которые мы объявили в прошлом году, то мы последовательно двигаемся в направлении их реализации. У нас по направлению открытых API недавно было объявление выхода Revolut на российский рынок, это уже практическая реализация идеи открытого API. Чуть раньше, чтобы подключиться к экосистеме QIWI, стали использовать наше API в Банке «Точка». В отношении Рокетбанка недавно было объявлено о его переходе в Группу QIWI, и КИВИ Банк начал полноценно обслуживать их клиентов. Для нас bank-as-a-service — это стратегическое направление, с которым мы собираемся работать.

— А что сейчас представляет собой QIWI? Не сменит ли компания устоявшийся вектор развития в связи с появлением в числе акционеров компании Банка «Открытие»?

— Если представители Банка «Открытие» — одного из наших крупнейших акционеров — захотят обсудить, уточнить, поменять нашу стратегию и совет директоров QIWI с этим согласится, то она может измениться. Весь этот год у нас были интенсивные контакты с менеджментом «Открытия». Они понимают, куда мы идем, почему и зачем. И, поскольку мы достигли с ними взаимопонимания по судьбе «Точки» и Рокетбанка, это говорит о том, что в принципе они поддерживают нашу стратегию.