В спорах о регулировании цифровой экономики для многих внезапно стали важны вопросы, ответы на которые бизнес и технологии сами дать не могут: что такое человек, где его «границы», в чем его идентичность? Оказалось, что без должного ответа на эти вопросы, основываясь только на собственном, неизбежно ограниченном опыте и краткосрочных бизнес-интересах, мы сможем рассчитывать лишь на доморощенные концепции, а потому и дальше будем «блуждать меж трех берез»

Только-только договорившись о правилах использования некоторых технологий для идентификации в цифровом пространстве, мы начали говорить о цифровом профайле, не разобравшись в том, что такое человек в цифровом пространстве и что такое его идентичность.

Бизнесу не хотелось бы оказаться в ситуации, аналогичной разбирательству в Сенате США после скандала, связанного с обменом данными между Facebook и Cambridge Analytica. Г-н Цукерберг заявил на слушаниях, что, если бы в момент передачи данных в регулировании США существовал акт наподобие GDPR, то таких последствий для него и его компании не было бы. Его позиция на слушаниях понятна: на вас давят — вы обороняетесь, в том числе по принципу «А сами-то куда смотрели?». Хотя при вступлении GDPR в силу в ЕС Facebook, несмотря на все заявления руководства о важности GDPR, перенес все данные из Ирландии в США дабы уйти из-под юрисдикции… Но кто заставлял говорить CEO Apple Тима Кука, что Америке нужен свой GDPR?

«На Западе» крупный бизнес уже понимает, что позиция «Мы собрали — мы владельцы» не только противоречит принципу неприкосновенности частной жизни, но в долгосрочной перспективе создает значительные регуляторные и репутационные риски для самого бизнеса и потому находится в прямом противоречии с интересами крупных компаний… У нас же все только в самом начале… И примеров тому много — недавно на заседании Экспертного совета в одном из ведомств столкнулись разные концепции относительно того, то что такое Big Data, если они включают в себя данные пользователей, и кому принадлежат эти самые данные — тому, кто их собрал; тому, кто их собрал, но только до того момента, пока он не сделал их публичными/общедоступными, или же самому человеку вне зависимости от того, кто и когда их собрал и где они хранятся.

Все понимают, что технологии позволяют уничтожить неприкосновенность частной жизни, сделать ее ничтожной. Но ведь наличие ядерного оружия не привело к гибели человечества… У человечества хватило ума не использовать эти технологии в определенных целях. Так и с любыми цифровыми технологиями — мы можем сделать их как инструментом тотального контроля («социальный скоринг» в Китае), так и инструментом принятия самим человеком решений о своей жизни (FICO Score Open Access в США)…

Так или иначе, процесс запущен, и не нужно, обосновывая исторической исключительностью страны, придумывать в очередной раз уникальные конструкции регулирования, в том числе использования персональных данных, чтобы в очередной раз не исключить себя из общего пространства и по собственной воле не оказаться на обочине «столбовой дороги развития цивилизации».

Первоначально сбор биометрии в рамках ЕБС планировался стать для банков правом, а не обязанностью. По мере продвижения концепции и превращения ее в закон ради появления акта пришлось идти на многие компромиссы, и получилось прямо наоборот. Хотели, как лучше, но получилось, как всегда, — банки в итоге обязали собирать «биометрию». Это существенные расходы, особенно для тех, кто не занимался инвестициями в собственную информационную безопасность. Ну а те банки, которые изначально не планировали этим заниматься, еще и слабо заинтересованы в данном процессе и его результативности.

Мы можем сделать цифровые технологии как инструментом тотального контроля, так и инструментом принятия самим человеком решений о своей жизни

Сейчас идет диалог с Банком России, чтобы снять эту обязанность хотя бы с банков с базовой лицензией. Руководство ЦБ РФ публично допустило возможность такого варианта развития сюжета, но в силу инерции какое-то время сбор биометрии будет обязателен для всех банков.

Но раз сложилась такая ситуация, нужно понять, можно ли извлечь выгоду из нее и, если да, то как?

Мы создаем систему и даже не замечаем, что можем на ней зарабатывать, не дожидаясь активного участия в ней других игроков.

Всего лишь два кейса говорят о том, что рынок созрел для этого, спрос уже есть.

Первый кейс. Недавно во время лекции в одном из высших учебных заведений ко мне обратился сотрудник ассоциации киберспорта. Суть вопроса проста: можно ли использовать биометрию, накопленную банками, для идентификации участников их соревнований?

Второй кейс. На очередном заседании Экспертного совета в Государственной думе РФ на вопрос, что нужно отрасли для развития, представитель лиги ломбардов неожиданно для всех заявил, что ломбарды хотят быть подключенными к ЕБС. На вопрос о том, как они собираются принимать ценности в залог через Интернет, был дан ответ: «А мы не сказали, что хотим брать что-то в залог в Интернете, мы хотим проверять наших офлайн-клиентов и сократить мошенничество и регуляторные риски».

В обоих случаях моя рекомендация была обратиться в один из банков, который активно помогает своим клиентам подтверждать их учетные записи в ЕСИА и заявляет о готовности принимать биометрические слепки во многих своих отделениях…

Заинтересованность в биометрической идентификации таких совершенно разных видов деятельности, как киберспорт и ломбарды, — показатель того, что у банков есть поле для заработка даже на этапе сбора биометрических данных.

Если мы выстраиваем собственные процессы с помощью биометрии, то почему мы не можем выступить центром идентификации для других бизнесов?

Банки могут и должны стать провайдерами идентификации. Нужно только выстроить устраивающую всех правовую конструкцию, определяющую взаимоотношения между клиентом, банком и теми структурами, которым эти данные необходимы.

Дело за малым — перестать выдавливать из себя «плач Ярославны» и перейти к поиску места своего бизнеса в постоянно меняющемся мире.