В таблице «Новые IT для новых сервисов» можно без труда найти несколько проектов в крупнейших российских банках, связанных с блокчейном. Что это: дежавю или мы что-то пропустили? Практически весь прошлый год после былого хайпа все, что связано с технологиями распределенных реестров, в «приличном» обществе как-то не особенно обсуждалось. В массовом сознании блокчейн прочно ассоциировался с криптовалютами, которые показали феноменальную волатильность. Так чего же его обсуждать?

Как оказалось, поговорить есть о чем. Первые серьезные публичные дискуссии на довольно высоком уровне после значительного перерыва состоялись в октябре 2019 года в рамках Форума Finopolis. Тогда спикеры наметили тренды и поставили массу вопросов. Казалось, ответы на них мы будем ждать долго. Ан нет. Уже в январе 2020 года на ежегодной конференции Waves Enterprise Conference, посвященной применению блокчейн-технологий в бизнесе, стали известны детали кейсов. А главное — спикеры пояснили, «почему именно блокчейн».

Платежи и Cash Management

11 октября 2019 года Ольга Скоробогатова, первый заместитель председателя Банка России, в рамках Finopolis открыла секцию «Блокчейн, криптоактивы, цифровые валюты — оазис или мираж?». Основной интерес вызвали мнения Александра Иванова, основателя и генерального директора Waves Platform, Сергея Солонина, на тот момент генерального директора Группы QIWI, а также Артема Толкачева, генерального директора компании Tokenomica.

Отметим, что накануне Артем Толкачев модерировал работу крайне интересного круглого стола, связанного с блокчейном: «Трансграничный банкинг: как решить проблемы интероперабельности?». Тогда в дискуссии приняли участие Владимир Таможников, директор департамента стратегического развития финансового рынка Банка России, Денис Додон, директор центра поиска и разработки инноваций Альфа-Банка, Филипп Литвиненко, директор департамента транзакционного бизнеса и привлечения ресурсов банка МКБ, Анатолий Конкин, руководитель направления «Развитие технологии распределенного реестра» Ассоциации Финтех, а также Артем Калихов, руководитель Waves Enterprise.

Поскольку целью данного анализа является не написание репортажей по каждой из этих сессий, а поиск причин проснувшегося интереса Банка России и крупнейших отечественных банков к этой проблеме, имеет смысл привести агрегированные итоги. А они весьма интересны! Забегая вперед, отметим, что главными драйверами использования блокчейна стали сферы трансграничных платежей и Cash Management. Именно они были главными объектами для обсуждений.

Наверное, триггером, после которого слово «криптовалюта» на этом Форуме перестало ассоциироваться исключительно с криминалом или спекуляциями, стало выступление на пленарной сессии Фань Ифэя, заместителя председателя Народного банка Китая. Он отметил: «В Китае весьма развиты платежные системы, и неудивительно, что регулятор изучает электронные валюты. Мы начали заниматься этим с 2014 года, а в 2015-м объем исследований был существенно увеличен. Как нам кажется, в Китае национальная цифровая валюта должна стать заменой денежного агрегата М0 (наличных денег в обращении). Для замены М1 и М2 криптовалюта не подходит совершенно, а вот для уменьшения наличных денег и развития платежных сервисов — это то, что надо».

Неудивительно, что Ольга Скоробогатова подняла эту тему на своей сессии. Но поскольку в контексте данного анализа «крипта» как таковая нас и первого зампреда Банка России не интересует, сконцентрируемся на стейблкоинах и блокчейне.

Не «крипта», но и не «фиат»

Что касается стейблкоина, отошлем читателей к напечатанной в № 9 «Б.О» статье «МСБ получает доступ к блокчейну». Напомним лишь, что «криптозима» заморозила спекулятивный азарт. Его место заняли сугубо практические проблемы выживания. Жизнь поставила массу вопросов, ответы на которые частично были найдены в обычных финансах. Так, в криптосообществе появился полноценный долговой рынок со своими процентными ставками, залоговыми позициями (CDP) и т.д. Но собственной фишкой «крипты» стало появление синтетических финансовых (и не очень) продуктов, не имеющих полных аналогов у банкиров. Этот сегмент стал новым драйвером рынка и точкой приложения усилий множества команд разработчиков по всему миру.

На этом драйве и появилась разновидность криптовалют — стейблкоины. Ценность привязанных, например, к доллару токенов обеспечивается самим эмитентом, а их использование, как правило, связано с процедурами AML/KYC. Более того, уже известны случаи, когда счета операторов внебиржевых платформ при попытке погасить стейблкоин без объяснения причин закрывались. На этом фоне особняком стоит проект MakerDAO, не только предлагающий принципиально другую модель стейблкоина, но и в перспективе способный создать ту самую децентрализованную альтернативу институциональным проектам, которая отвечала бы истинному духу открытого Интернета. Говоря о DeFi, чаще всего имеют в виду токен стейблкоина Dai. В реальном же, «фиатном» мире говорят больше о Ripple, Libra, TON и т.д.

Поэтому вполне естественным был вопрос модератора к Владимиру Таможникову об отношении регулятора к Libra. Ответ был предельно честным: «Чтобы сформировать позицию Банка России о Libra, необходимо понять, что такое Libra, потому что каждый вкладывает в понятие “криптовалюта”, что хочет. Надо четко понимать, какие именно обязательства возникают у держателей. Ведь рынка не бывает, когда нет правил. А вот с правилами не очень понятно. Например, какой тип юридического требования возникает от гражданина к ассоциации Libra или Facebook в целом? Какие пропорции между возникновением и “сжиганием” монет установлены? И т.д. Единственное, что радует, так это то, что в Libra White Paper написано, что Libra нацелена на соблюдение регуляторного законодательства тех стран, где они работают».

Артем Толкачев, очевидно, не очень-то приветствующий вмешательство регуляторов в эту сферу, заступился за Facebook. По его словам, социальная сеть пытается следовать парадигме «Давайте мы вернем контроль над активами самим владельцам этих активов» и добавить туда «нотки юридического комплаенса и регуляторного подхода», чтобы сказать: «Вот, у нас есть обеспеченные чем-то активы, наложенные на нашу огромную пользовательскую базу, и мы даем людям в глобальном мире возможность осуществлять трансграничные переводы».

Но представитель Банка России просто так сдаваться был не намерен и, по сути, своим ответом обозначил вектор сессии следующего дня, которая началась с вопроса Ольги Скоробогатовой: «А необходима ли криптовалюта (стейблкоины) внутри трансграничных платежных систем?».

По мнению Владимира Таможникова, для того чтобы что-то упростить в регулировании трансграничных платежей, может быть, имеет смысл для начала найти все эти «неэффективности», а также понять, почему те или иные регуляторные требования существуют и могут ли новые децентрализованные или еще какие-либо среды доверия решить эти проблемы.

Существующие системы платежей так сложны, потому что в них все выстроено под редкий, но очень чувствительный случай: кто-то в цепочке не расплатится и не передаст деньги дальше. Поэтому необходимо заранее выяснить, кто понесет убытки. В итоге «черным лебедем» для классических платежных систем как таковых станет та технология, которая этот риск уничтожит в принципе. А пока имеет смысл повышать эффективность отдельных звеньев.

Долой банковский день

Денис Додон из Альфа-Банка, в принципе, согласившийся с позицией регулятора, спустился на уровень ниже — на уровень банков и их клиентов. Он напомнил, что повышение эффективности является задачей не только ЦБ, но и бизнеса. Но вот здесь приоритеты немного иные. Денис Додон привел в пример кейс Банка и авиакомпании S7 по продаже авиабилетов.

С чем столкнулись партнеры, работая в «фиате» на 100%? Тех скоростей, которые есть на инфраструктурном уровне, для обеспечения переводов уже не хватает. «Что дает Libra или, скажем, JP Morgan Coin (JPM Coin)? Эти и другие инструменты дают возможность создать систему, пусть даже полностью привязанную к фиатным валютам, которая будет работать над инфраструктурным уровнем. Это, в свою очередь, позволит уйти от такого понятия, как “банковский день”. В условиях работы в разных часовых поясах появление над инфраструктурой стейблокоина, который позволяет проводить транзакции в онлайн-режиме 24 на 7 на скоростях, нужных клиенту, Libra и т.д. имеет значение», — уверен Денис Додон.

Если некоторые регуляторы не видят в Libra и ее аналогах дизраптора, то коммерческие структуры моментально оценили свои риски и «задвигают» новинки, противодействуя им через свои комьюнити и т.д. Помогают им в этом и существующие инфраструктурные решения, которые проигрывают им по скоростям. Кое-что они вынуждены предпринимать. Яркий тому пример — появление у SWIFT сервиса GPI, который увеличивает прозрачность и скорость прохождения информации за счет дополнительных требований к участникам в противовес технологиям, имеющимся у их визави. При этом SWIFT остается инструментом передачи финансовых сообщений, а не инструментом расчетов. Она по-прежнему не решает вопросы отвлечения ликвидности и поддержки корреспондентских отношений.

«Рулят» консорциумы

Никто даже и не попытался оспорить тезис о том, что на глобальном рынке платежей сегодня доминируют консорциумы: JP Morgan, R3 (Corda), Hyperledger и т.д., которые создают специализированные блокчейн-платформы для крупного бизнеса в противовес открытым аналогам, например Ethereum. В этой связи было весьма ценно мнение Анатолия Конкина, руководителя направления «Развитие технологии распределенного реестра» Ассоциации Финтех, который рассказал о том, какими видятся место и роль мастерчейна как отечественной блокчейн-платформы, на рынке платежей.

Анатолий Конкин перечислил краеугольные проблемы современных трансграничных платежей: «Во-первых, наличие цепочки корреспондентских отношений, по которой идут расчеты, требующее отвлечение ликвидности. Во-вторых, скорость платежей. И, наконец, зависимость от провайдеров технологической инфраструктуры, в частности от SWIFT».

Имея в виду все это и то, что тот же JP Morgan с сетью около 600 банков не имеет санкционных рисков, можно сказать, что какие-то консорциумы уже имеют ряд конкурентных преимуществ. Санкционные риски — это не пустая страшилка, с Corda уже случился прецедент. С мастерчейном же на первый план выходят проблемы модели управления и регулирования, связанные, например, с тем, как выводить средства в фиат или как решать вопросы курсовых разниц, которые возникают в странах с «мягкими» валютами. Но для целей реализации трансграничных платежей он вполне подходит.

Финалом обеих дискуссий стало понимание того, что платежи станут более интегрированы в бизнес-процессы клиентов банков, что уже сегодня видно на примере процессов торгового финансирования, например, Альфа-Банка, обеспечивающих бесшовную интеграцию с некоторыми рассматриваемыми выше консорциумами.

По мнению представителей Waves, текущая консервативная инфраструктура трансграничных платежей продолжит себя изживать в пользу развития децентрализованных моделей. Один из примеров того, чего можно ожидать, демонстрирует Ripple.

Владимир Таможников дал банкирам серьезный повод для раздумий: «Наверное, система нынешних корреспондентских отношений уйдет в прошлое. Но требования ПОД/ФТ останутся».

Приложение под направление

Дискуссии на Finoplis, к сожалению, не дали полного ответа на вопрос, почему Александр Иванов, основатель и генеральный директор Waves Platform, и Ольга Скоробогатова пришли к консенсусу в вопросе о том, что сейчас идет смена поколений IT-систем в банках, находят свое законное место в бизнесе решения с элементами децентрализации и объединением разных технологий. По сути, речь идет о появлении концепции «Блокчейн 2.0», которая для стороннего, непосвященного наблюдателя совершенно неожиданно «выстрелила» и нашла практическое отражение в целом ряде проектов.

К счастью, много практических моментов было подробно освещено на Waves Enterprise Conference в начале этого года. С докладами выступили Константин Клименко, руководитель направления по исследованиям лаборатории блокчейна Сбербанка, а также Александр Ефремов, директор по управлению проектами Банка ВТБ. Последний, в частности, рассказал о кейсе построения «Цифрового расчетного сервиса» — будущего ядра цифровой экосистемы Группы ВТБ. Блокчейн здесь дал возможность осуществлять р2р-платежи и переводы, а также устранил посредников между банками в лице платежных систем.

Наиболее полный ответ на поставленный выше вопрос с точки зрения практика дал Денис Додон из Альфа-Банка, который развил свои мысли, озвученные на Finopolis. Как известно, свою первую сделку на блокчейне Альфа-Банк провел в 2016 году. В сентябре 2019 года Банк предложил своим клиентам новый сервис — «распределенное казначейство и управление ликвидностью».

По словам спикера, практика Банка менее всего связана с технологическими моментами: «Вся история с блокчейном — она, главным образом, про кооперацию». Здесь важно то, как клиент может кооперироваться с банком, как банк кооперируется с сообществом и как оно свои решения создает. Что же касается ключевых событий применительно к блокчейну, которые были у Альфа-Банка в 2019 году, то их было шесть:

1. реализован проект с «Квартплата24» на платформе Corda по расщеплению платежей ЖКУ;
2. практическое рассмотрены платформы We.trade, Komgo, Voltron, MarcoPolo и Finacle Trade Platform;
3. произведено бета-тестирование бизнес-приложений Voltron, MarcoPolo, Finacle Trade Platform и Gemalto KYC;
4. проведено подключение к межбанковской сети сообщений Interbank Information Network JP Morgan;
5. реализована beta-версия бизнес-приложения DTCM (Distributed Treasury & Cash management) c X5 Retail Group & Waves Enterprise. Реализован подход «банк как сервис (BaaS)»;
6. проведен пилотный проект совместно с Waves Enterprise для компании «Россети» в области оптимизации розничного рынка электроэнергии.

Один из выводов, которые были сделаны: платформы торгового финансирования и другие на базе блокчейн сегодня, — бизнес-приложения. Это происходит потому, что весь рынок упирается в итоге в конечного бизнес-пользователя, потребляющего тот или иной сервис, который, в свою очередь, предоставляется тем или иным консорциумом. Поэтому еще раз: все эти проекты — про кооперацию и про то, как все элементы и компоненты объединяются.

По словам Дениса Додона, вопрос: «Почему вы это делает на блокчейне?» задается ему чуть ли не ежедневно. Ответ на этот вопрос кроется в изменении клиентских ожиданий. В частности, корпоративные клиенты ожидают интегрированности банков в их бизнес-процессы при снижении потребности в использовании банковских приложений для совершения классических расчетов. Кроме того, банки сами все чаще уходят от модели «все в одном приложении» в модель «приложение под направление».

Но главное: «Цифра живет только там, где есть хорошо построенные бизнес-процессы и зрелая техническая инфраструктура». Если это все есть, блокчейн с его смарт-контрактами предпочтителен в силу того, что появляется возможность лучше выстраивать внешнюю бизнес-логику. Например, можно взять внешние бизнес-процессы контрагентов, замкнуть это все, сделать оркестрацию и настроить событийные ряды, которые позволяют синхронизировать бизнес-процессы. Все сказанное уменьшает издержки, снижает риски и т.д.

И если некоторые регуляторы не видят в Libra и ее аналогах дизраптор, то коммерческие структуры моментально оценили свои риски

Цена этого — должна быть создана внутрибанковская бизнес-архитектура. Только тогда банк может встроить свои продуктовые сервисы в бизнес-процессы клиента. Бизнес-приложения на базе блокчейна добавляют новый фактор ценности — снижение операционных рисков, которые банкиры научились отлично считать. Причем здесь важно учитывать, что изменилась сама парадигма предложения блокчейна клиенту. Если раньше был продукт и необходимо было его куда-то встроить, то консорциумный подход к разработке идет от обратного: от реальных потребностей клиента. Поэтому «Блокчейн 2.0» и пошел, появились реальные блокчейны-экосистемы вокруг крупных банков и их клиентов, которые договариваются: быть бизнес-приложению или не быть.

Таким образом, любой банковский сервис (безотносительно того, к чему он относится), выводится в бизнес-приложение. При этом смарт-контракт позволяет клиенту банка завязать свою внутреннюю инфраструктуру с тем, что есть в банке, т.е. с его бизнес-приложением. Важно и то, что смарт-контракты дают возможность легко связывать процессы сразу нескольких участников сделки. Поэтому в Альфа-Банке стали учиться создавать внешнюю по отношению к Банку и клиенту инфраструктуру, которая объединила бы бизнес-процессы и того, и другого, создавая сервисы по управлению тем, что нужно клиенту.

Интересно и то, что блокчейн-приложения (например, для торгового финансирования от MarcoPolo и We.trade) порождают совершенно новые банковские инструменты. В частности, речь идет о банковском обязательстве (Payment Commitment): нечто среднее между подтвержденным аккредитивом, банковской гарантией и Stand-by.

В качестве вывода отметим: блокчейн в финансах переживает второе рождение. Стало понятно, что делать на нем все нет смыла. Зато нащупаны ниши, где он действительно востребован. Всем стало ясно, что открытые блокчейн-платформы неприменимы в Enterprise. С помощью этой технологии банкиры избавляются от посредников, а значит, сокращают затраты (например, на оформление контрактов) и исключают мошенничество. Блокчейн позволяет отслеживать процессы в режиме реального времени и экономить на проверках. Внедрить технологию можно недорого: пилотный проект в российском банке стоит от одного до нескольких десятков миллионов рублей.