Колумнист Булад Субанов, наверняка одним из первых, на сайте «Б.О» более месяца назад поднял возникшую в среде технологических гигантов тему метавселенных (Metaverse). Тогда он написал: «Компании Epic Games, Microsoft и Facebook публично объявили о планах создания миров метавселенных, и даже потребительские бренды Burberry, Coca-Cola и Visa загорелись идеей стать частью нового рынка».

Главную причину неожиданного появления Metaverse эксперт описал так: «За время пандемии мир вынужденно перескочил пять — семь лет цифровой эволюции, поэтому по мере ослабления ограничений развитие технологий продолжилось с новой скоростью». Маркетмейкеры попросту не успели подготовить аудиторию к этой новости. Прошел месяц, туман начал рассеиваться, и появились признаки того, что это решение — отнюдь не спонтанный порыв Марка Цукерберга и других лидеров BigTech.

За BigTech торчат уши инвесторов

Марк Цукерберг признался в интервью журналу The Verge: «Метавселенная — это не просто виртуальная реальность. Она будет доступна на всех ваших платформах — в VR и AR, на ПК, а также на мобильных устройствах и игровых консолях. Кстати, там будут далеко не только игры». Но самое интересное для финансистов он сказал ближе к финалу: «Я думаю, что это будет действительно следующая глава для индустрии высоких технологий».

То, что BigTech уже столкнулся с ограничениями в росте из-за исчерпания своих традиционных бизнес-моделей, уже давно ни для кого не секрет. Акционеры и инвесторы Facebook проявляли недовольство тем, что капитализация социальной сети увеличивается медленнее, чем у конкурентов. В то время, как Amazon, Apple, Google и Microsoft тестируют отметки своей капитализации в 2 трлн долларов, Facebook только перевалил через 1 трлн.

Откуда такая уверенность, что новоиспеченные Metaverse и другие вселенные дадут инвесторам то, что они хотят? Частично ответы на эти вопросы 20 ноября 2021 года можно было получить в Москве на конференции Neuro MIXR.

Место Metaverse в цифровой экономике

Наталья Галкина, генеральный директор компании «Нейротренд», прочно связала причины развития Metaverse с движущими силами развития цифровой экономики вообще (о причинах появления этого типа экономики и ее возможном наполнении конкретными видами бизнеса читайте в материале Алексея Минина).

По ее словам, мы все уже несколько лет живем между искусственным и естественным мирами, и каждому осталось осуществить финальный выбор между ними. Разделение этих миров произошло, когда появилась существенная разница между понятиями «пользователь» и «потребитель».

Вслед за этим окончательно оформились и обособились ранее пересекавшиеся вещи: Customer Experience (клиентский опыт, CX), User Experience (пользовательский опыт, UX), а также User Interface (пользовательский интерфейс, UI).

В итоге появилась разница между «услугой» и «сервисом»: не являясь пользователем какого-то сервиса, человек не может стать потребителем услуг. Недавние ковидные примеры: не зарегистрировавшись на портале госуслуг, невозможно было перемещаться по Москве, не имея QR-кода трудно попасть в ресторан или кафе. Применительно к будущим Metaverse: не являясь пользователем какой-либо платформы, собирающей о человеке всю доступную ей информацию, включая персональные данные, нельзя стать потребителем.

По мнению Натальи Галкиной, именно в этой точке начинается та самая цифровая экономика («экономика сервисов»), о которой так много говорили. Собственно, с точки зрения экономистов и финансов, разница между мирами заключается в том, что источник создания добавленной стоимости на вложенный капитал переместился в область сервисов. С точки зрения маркетологов, стало понятно, что даже при наличии классного продукта при плохом сервисе продукт не будет потреблен.

Экономика сервисов невозможна без компонента, названного маркетологами поведенческой экономикой, основой которой являются знания о каждом ее участнике. И если в обычном мире значительное количество продуктов потребляется при осознанном выборе, что составляет примерно 10% случаев всего объема выбора, то остальные 90% составляют те решения, которые принимаются под воздействием эмоций. На сегодня большинство из этих 90% осуществляется пока еще не в Metaverse, но в их предтече: играх, онлай-казино, цифровых экосистемах и т.д. Именно этот ресурс и должен составить финансовый фундамент метавселенных.

Таким образом, чтобы обеспечить акционерам рост капитализации, условный Meta (Facebook) должен научиться управлять поведением своих пользователей и по возможности никуда и никого из своей вселенной не выпускать. Это стало доступно операторам платформ относительно недавно, когда люди оказались буквально погружены в цифровой контент и привязаны к нему.

Остался один шаг — сделать так, чтобы в мозг человека попадала из этого потока только нужная маркетологам информация, а сам человек мог взаимодействовать с этой виртуальной реальностью. Частично это уже было достигнуто создателями компьютерных игр с их шлемами, перчатками, очками и т.д. (UI). Финальную точку здесь должны поставить нейротехнологии. В итоге ключевая тема нейроэкономики заключается в изучении роли и эмоций в принятии решений на основе манипуляций с CX/UX, которые в цифровой экономике стали разными сущностями.

Первыми это почувствовали венчурные инвесторы, которые нацеливают виртуальные аналоги физических финтехов на создание тех продуктов, которые будут востребованы в этих вселенных. Инструменты для их продвижения уже имеются в арсенале нейромаркетинга.

В чем подвох?

У любой медали есть оборотная сторона. О ней немного рассказал заместитель генерального директора SberGames Александр Семенов. Трудно представить, что будет в случае банкротства виртуального монстра с миллионами пользователей. Но этот вопрос пока находится в гипотетической плоскости, а вот в практической повестке два вопроса.

Во-первых, многое из того, что предлагают метавселенные, уже в том или ином виде реализовано ранее и опробовано на практике. Одной из непротестированных новинок эксперт назвал то, что «данные и цифровые активы из разных платформ совмещены: можно пользоваться вещами из Counter-Strike и Fortnite, покупать машину из Need for Speed и продавать друзьям из Facebook». На российском финансовом рынке до сих пор являются новинкой обычные цифровые активы, а тут речь идет о неких денежных суррогатах и виртуальных активах. Какое законодательство здесь применимо? Как защитить права потребителя в метавселенных? В суды каких юрисдикций обращаться будущим жертвам мошенничества и эксплуатации детского труда, о чем не стесняются заявлять представители некоторых платформ? Эти вопросы остаются открытыми.

Во-вторых, одной из серьезных угроз многие называют риски ИБ, которые вообще никем не регламентируются. Нейротехнологии подразумевают непосредственное воздействие на мозг потоков информации, причем в обе стороны. Кто и какие гарантии может дать, что в мозг не попадет нечто, что может воздействовать непосредственно на подсознание, например аналог пресловутого «25-го кадра»? В России многое по этому поводу прописано в Законе «О рекламе». А какими законами будут руководствоваться взломщики в виртуальных мирах? Еще большую угрозу представляют утечки персональной биометрической информации прямиком из мозга пользователей. Кто этот вопрос сможет контролировать? Или в метавселенных будет напрочь отсутствовать понятие приватной информации?