— Михаил Игоревич, чем вам запомнился 2019 год? Какие серьезные изменения на финансовом рынке вы отмечаете?

— 2019 год станет наиболее заметным по показателям эффективности и прибыльности банковского сектора. Банки заработают около 2 трлн рублей, прирост по сопоставимым данным по сравнению с 2018 годом составит 10–15%.

Вторая тенденция — растущее проникновение технологий в процесс принятия бизнес-решений. Банковский сектор — лидер по развитию в данной сфере. Мы видим, как Центробанк провел валидацию внутренних моделей Сбербанка и Райффайзенбанка, сейчас работает с Альфа-Банком. Это означает, что математический метод оценки риска, используемый в принятии бизнес-решений, проникает в банковский бизнес и в корпоративном, и в потребительском кредитовании как основа принятия коммерческих решений. Мы будем наблюдать переформатирование деятельности банков по современным стандартам в растущем сегменте рынка. Такой подход следует учитывать также и заемщикам банков.

Банка России все больше погружается в условия банковского бизнеса. К числу значимых изменений можно отнести развитие Банком России технологий. Мегарегулятор предложил рынку Систему быстрых платежей и пытается в этой части сбить размер комиссионных.  

Также можно отметить более активную макропруденциальную политику Банка России, введение показателя предельной долговой нагрузки. Это серьезное изменение, способное структурно повлиять на рынок потребительского кредитования, в перспективе — на ипотечный рынок, а также на объемы деловой активности, особенно в сфере строительства и розничной торговли.

В медийной сфере активно обсуждались майнинг криптовалюты, деятельность микрофинансовых организаций, краудфандинг и иные небанковские формы финансового посредничества. По возможностям с банковским сектором альтернативные финансовые услуги не сравняются — ни в 2020, ни в 2021 годах. С моей точки зрения, дискуссии о регулировании в данной сфере во многом провоцируются представителями этих бизнесов для привлечения внимания и средств клиентов. Регулирование должно защищать интересы потребителей, не пытаясь уравнять масштабы регулирования небольших рисковых бизнесов и технологий с системно значимыми институтами (банками, страховыми компаниями, НПФ). Любое регулирование и любой надзор за новыми категориями институтов порождают у потребителей неоправданное доверие к высокорисковым организациям.

Тенденции не в пользу финансовой системы

— Каковы сейчас системные проблемы в банковской сфере?

— Я бы выделил три момента. Первый — серьезное снижение ставок, что может негативно сказаться на привлекательности банковского депозита для населения. Вкладчики привыкли, что получают 3,5-4,5% годовых (сверх инфляции). Сейчас этот показатель упал до 2,5% сверх инфляции, а в следующем году при сохранении нынешних условий привлечения депозитов составит около 1,5% (в реальном исчислении). В таких условиях часть вкладчиков может перейти в другие финансовые инструменты, что окажет дополнительное ограничивающее влияние на деятельность банков.

Вторая проблема — стагнация. В последние три года масштабы активов и корпоративного кредитного портфеля банков не растут по сравнению с показателями ВВП. Это снижает темпы роста экономики. Банкам рост активов необходим для дальнейшего повышения рентабельности капитала, без чего невозможно восстановление инвестиционного интереса к банковскому сектору. Значительные резервы лежат внутри банковского сектора, поскольку объем излишних по сравнению с международными стандартами требований к регуляторному капиталу составляет около 1 трлн рублей, что сдерживает рост активов примерно на 10%.

Наконец, если ничего не будет сделано, мы будем наблюдать увеличивающиеся последствия расширения роли государства в банковском секторе с весьма специфической практикой корпоративного кредитования и мотивации при принятии бизнес-решений.

— Вы сказали, что, разочаровавшись в банковских депозитах, люди будут перекладывать деньги в другие инструменты. Куда ведут пути «богатых» — понятно. А остальные? И как, по-вашему, мы будем жить при нулевых ставках — как в Европе?

— До нулевых ставок по рублевым инструментам мы, конечно, не дойдем, да и полное истощение депозитной базы банковскому сектору не угрожает. Я в этом уверен. Какая-то часть средств, ранее вложенных в депозиты, уйдет из банков, и будет в меньшей части вложена в ценные бумаги, а в большей — использована на текущее потребление. Потребление немного расширится, что «поддержит» инфляцию. Интересно, что такое поведение вкладчиков отчасти провоцируется настойчивыми предложениями инвестиционных услуг самих банков, розничные подразделения которых настойчиво предлагают забрать деньги с депозитов и разместить их в ценные бумаги. Стремление заработать разово на высоких комиссиях доминирует над политикой сохранения устойчивой базы вкладчиков.  

— В последнее время как раз много говорят о том, что средние чеки снижаются — в ресторанах, в магазинах и т.д. То есть население перешло к сберегательным стратегиям. Держим деньги под матрасами?

— Я слабо себе представляю, чтобы деньги распихали по тумбочкам, как в девяностые годы. Тогда был фактор постоянной девальвации, сейчас ничего подобного не ожидается.

Более крупные вкладчики могут вложить часть денег в финансовые инструменты, но все равно они не вложат столько, сколько заберут из банковских вкладов. Возможно, кто-то возьмет ипотечный кредит, вложив сбережения как первоначальный взнос. Деньги будут каким-то образом использоваться, но тенденции — не в пользу финансовых институтов, а стало быть, роста экономики.

Констатация необъяснимого

— Как относиться к тому, что в 2019 году было значительно меньше отзывов банковских лицензий? Исходя из ваших прогнозов, макроэкономические реалии приведут к необходимости дальнейшей расчистки рынка?

— Я считаю, что снижение количества отзывов лицензии — это самостоятельное явление, не имеющее отношения к экономическим процессам, о которых мы говорили. Это изменение политики ЦБ мне малопонятно. На мой взгляд, регулятор мог бы в 2019 году отозвать в 2,5–3 раза больше лицензий. Количество проблемных банков все-таки значительно.

— Почему тогда решения об отзывах лицензий не были приняты?

— Комментариев на эту тему я не встречал, думаю, их не стоит ждать, да и здесь необходимы не комментарии, а действия. Я не считаю, что в кругу малых и средних банков осталось так мало проблемных, чтобы можно было сбавить обороты при отзыве лицензий.

Конечно, есть возможность, что Центральный банк будет вынужден наращивать объемы кредитования Агентства по страхованию вкладов (АСВ) на осуществление страховых выплат. Вместе с тем, чем позже регулятор отзывает лицензию, тем больше проблем находит в банке, поэтому наиболее выгодно для системы страхования вкладов своевременно отзывать лицензии, пока в банке есть хоть какие-то активы и капитал. Затягивание решений означает в будущем рост эмиссионного кредитования на цели осуществления страховых выплат.

Уроки автоматизации

— Как вы относитесь к многочисленным прогнозам, что в 2020 году разразится очередной глобальный финансовый кризис?

— Я не вижу таких сценариев и убедительных аргументов. Цены на отдельные инструменты — золото, нефть — постоянно меняются, двигаются разнонаправленно. Что касается долгосрочного действия отрицательных ставок в Европе, то скорее будет наблюдаться затяжное влияние на инфляцию и на темпы роста, чем на банки, которые могут зарабатывать прибыль на марже и комиссионных доходах в условиях как положительных, так и отрицательных ставок.

— Каковы тенденции развития на 2020 год и среднесрочную перспективу? Какие направления развития для банковской отрасли вы считаете перспективными?

— Технологический сдвиг — долгосрочная тенденция. Автоматизация окажет позитивное влияние не только на банки, но и на экономику в целом.

Охлаждение от введения эскроу-счетов не переломит тенденцию роста ипотеки

Рынок заставит банки поставлять клиентам услуги лучшего качества. В итоге уже в 2020 году мы будем наблюдать сокращение разрыва в качестве клиентских приложений между крупнейшими банками. Технологии ускорят принятие решений во всех направлениях банковской деятельности. Для получения кредита в банке нужно будет соблюдать набор формальных показателей, а не уговаривать клиентского менеджера. Бизнес должен учиться разговаривать с компьютерами в банках, а не с людьми.

Среди всех направлений банковского бизнеса, конечно, быстрее всего будет расти ипотека, потому что наиболее естественное желание людей — улучшить свои жилищные условия. Сохраняется достаточно высокий объем жилищного строительства, и даже определенное охлаждение от введения эскроу-счетов не переломит тенденцию роста ипотеки. В этом сегменте у банков будут хорошие доходы за счет роста объемов нового бизнеса.

— В декабре до рекордного минимума снизилась ключевая ставка ЦБ. Чего ожидать в 2020 году, на перспективу?

— Номинальные ставки будут падать и в следующем году. Но и здесь я бы отметил реальный уровень процентных ставок, которые предлагаются заемщикам по кредитным продуктам. Они сохраняются на высоком уровне, то есть выше инфляции на 5–6%. Когда такое превышение наблюдалось при уровне инфляции 6–7%, оно оказывало меньшее ограничительное влияние на объемы кредитования, чем при инфляции менее 4%.

Я думаю, что Центральному банку нужно будет обратить на этот момент дополнительное внимание и работать не только над снижением процентных ставок, но и над снижением других факторов, которые влияют на стоимость кредитов и депозитов. В этом случае весь трансмиссионный механизм будет работать гораздо более эффективно. Пока объемы кредитного рынка более чувствительны к факторам, не связанным с изменением процентных ставок.

Формы платы за надзор

— Верите ли вы в перспективы саморегулирования в банковской сфере? Подходят ли на роль СРО существующие ассоциации?

— Здесь дело не в специфике конкретных ассоциаций, их сильных и слабых сторонах. СРО — система жесткая. Но никакой свод правил и ограничений не заменит правила банковского надзора, поэтому возможности СРО близки к нулю в тех сферах, в которых банковским регулированием и надзором занимается ЦБ.

В сфере установления дополнительных правил и контроля за их соблюдением возможности СРО крайне ограничены. Центральный банк никогда не «поделится» надзором с СРО, а значит, и применение саморегулирования в данной сфере избыточно. Это объективная ситуация, которая характерна не только для российской, но и для всех других банковских систем.

Конечно, по отдельным вопросам обращения ценных бумаг или аспектов, связанных с функционированием финансового рынка, корпоративного управления, применимы правила и стандарты, выработанные СРО. Но это справедливо в отношении тех форм активности, которые банки осуществляют наряду с другими участниками рынка, поэтому СРО должны включать в себя не только банки.

— Саморегулирование — дорогостоящий механизм за счет страхования и прочих организационных затрат. Имеет ли оно смысл и потянут ли дополнительные расходы мелкие банки?

— В некоторых странах существует плата за надзор. Но берет ее не СРО, а орган банковского надзора — непосредственно Центральный банк или независимый орган. Поэтому при определенной рентабельности эти расходы в принципе посильны для банковского сектора. В нашей стране введение платы за надзор избыточно, потому что административные и регуляторные условия деятельности банков и так более жесткие, чем минимальные международные стандарты.

Центральный банк будет вынужден наращивать объемы кредитования АСВ на осуществление страховых выплат

При этом банки, я считаю, могут быть активны в организации работы в сфере страхования вкладов — участвовать в работе АСВ. Но все равно отвечать за результаты будет государственная корпорация, потому что эта деятельность подчинена решению общественных, чисто профессиональных задач.

— Раз уж мы заговорили о страховании, я вспомнила об обещаниях увеличить страховое возмещение в следующем году… Как вы его оцениваете?

— Ожидаемое увеличение страхового возмещения распространяется на определенные ситуации, на людей, попавших в крайне тяжелые жизненные обстоятельства. Речь не идет о массовом вкладчике. Тем не менее решение окажет позитивное влияние на рынок, люди будут больше доверять банкам. Конечно, такого влияния на рынок банковских вкладов, как общее повышение страхового возмещения, эти меры не окажут, да и сейчас нет потребности в общем повышении уровня страхового возмещения.

Те же банки, только дочки

— Как меняется ситуация с оттоком капитала, особенно с учетом «громких» прошлогодних дел: Baring Vostok, «Рольф»?

— Я не думаю, что возможны существенные изменения. На Западе комплаенс-требования к российским деньгам ужесточаются, поэтому вывести деньги из России сейчас непросто как физическим лицам, так и компаниям. Даже честно заработанные средства, с которых уплачены налоги в России, все равно «просвечивают» под лупой и не всегда готовы признать, что эти доходы являются надлежащими с точки зрения западных традиций бизнеса.

В целом, общее доверие к российской финансовой системе не растет, иного сложно ожидать в условиях санкций. Для нашей внутренней финансовой системы это не является критическим негативом, поскольку конкуренция со стороны дочек иностранных банков не столь активна, как лет десять назад. Выход некоторых иностранных банков и мажоритарных акционеров из российской банковской системы на функционал отрасли влияния не оказали.

— Кто больше всех выигрывает от недоверия?

— Некоторые люди все еще боятся санкций, и от этого недоверия к России выигрывают больше всех именно российские дочки западных банков. Ставки по вкладам могут быть ниже, чем в госбанках, и все равно там хранятся на счетах и во вкладах существенные остатки. Дочки западных банков, так сказать, воспользовались возможностью монетизировать санкции.

Надзор без границ

— Рынок с появлением маркетплейсов меняется. Мы наблюдаем, как ЦБ пытается встроиться в «страховые» платформы с нуля, брендировать их. Насколько такие платформы поддаются регулированию в принципе?

— Все эти технологии будут развиваться в любом случае. Важно, будут ли они развиваться по рыночным законам или под контролем регулятора.

— Нужен ли контроль в этой сфере?

— Этот контроль создает весьма специфические риски. Когда технологии используются банками с одобрения регулятора, последний несет свою долю ответственности за качество применения. Чем больше платформ и технологий, которые покупают банки, будет регулироваться Центральным банком, тем в меньшей степени банки будут ощущать ответственность за результаты управления. Я думаю, что участие Центрального банка как регулятора и надзирателя за банковскими технологиями абсолютно избыточное, не говоря уж о каких-то финансовых вложениях в эту сферу. ЦБ должен задавать параметры результатов применения технологий, а не определять“начинку” финансовых организаций. Кроме того, выбор технологий связан с управлением расходами, которое в любой коммерческой организации осуществляется самостоятельно.

Центральный банк никогда не «поделится» надзором с СРО, а значит, и применение саморегулирования в данной сфере избыточно

Понятно, что регулятор, особенно в нынешней конфигурации полномочий, будет заниматься защитой прав потребителя в финансовой сфере — она сейчас переходит в Центральный банк на основе института финансового омбудсмена. С другой стороны, для меня очевидно, что финансовые маркетплейсы могут иметь влияние на рынок депозитов, потому что такие платформы будут мониторить рынок и предлагать клиенту разместить средства в наиболее выгодные банковские депозиты, которые по определению предлагаются банками с наибольшими рисками. Часть клиентов начнет онлайн переводить деньги из крупных банков в мелкие, где больше процентные ставки, тем более что сам Центральный банк через свою же электронную Систему быстрых платежей будет способствовать снижению тарифов на эти услуги. Укреплению финансовой устойчивости сектора такие перетоки точно способствовать не будут.

— Где должна проходить грань: тут регулируем, тут — нет? Давайте посмотрим на скандальные истории с ИСЖ, НСЖ — клиенты получили огромную отрицательную доходность и сразу возникают вопросы: кто виноват, как бороться?

— Это тема защиты прав потребителей, до которых доводились не все условия банковского продукта — и, как обычно, кое-что в договоре написано мелким шрифтом. Продавцы ИСЖ немного хитрят, размывают прошлую доходность последних пяти лет на будущие пять лет и соответственно манипулируют источниками этой доходности. Это вопрос квалифицированных или неквалифицированных инвесторов по тем или иным продуктам — здесь немного другая проблема. Но не нужно ограничивать квалифицированных инвесторов в размере принятого за свой счет риска путем сокращения возможностей тех или иных продуктов. Если кто-то потерял свои деньги, то это его ответственность, а не основание для введения регулирования.

Не надо говорить: давайте все продукты регулировать! Банковский депозит не регулируется, за исключением, пожалуй, ценового демпинга. Это — лучший пример отсутствия необходимости какого-либо продуктового регулирования.