Банковское обозрение (Б.О принт, BestPractice-онлайн (40 кейсов в год) + доступ к архиву FinLegal-онлайн)
FinLegal ( FinLegal (раз в полугодие) принт и онлайн (60 кейсов в год) + доступ к архиву (БанкНадзор)
Очередное заседание Клуба банковских аналитиков и макроэкономистов прошло 31 января в РАНХиГС. На этот раз темой обсуждения стали банковские экосистемы, их тенденции и перспективы
Модератором дискуссии выступил Максим Осадчий, а свои доклады представили Егор Кривошея, Павел Самиев и Константин Корищенко. Цифровая трансформация банковских экосистем, борьба экосистем и маркетплейсов, а также последствия цифровизации экономики для финансового сектора — эти ключевые вопросы обсудили члены Клуба.
По мнению Максима Осадчего, начальника аналитического управления Банка Корпоративного Финансирования, за последнее время в финансовом секторе возникли три важных инновации: блокчейн и криптовалюта, отрицательные процентные ставки и, что главное, стремление компаний-гигантов прийти на традиционно банковскую территорию. Бигтехи сегодня создают платежные системы и метят в управление кредитным рынком, тем самым создавая свои экосистемы и заставляя банки реагировать и выходить за пределы банковской деятельности. «Создание банковских экосистем и их развитие стало стратегически важным решением для банков», — заявил спикер. Россия пришла к этому с опозданием, это можно объяснить тем, что у нас драйверами создания экосистем являются не компании, как, например, в Китае, а банки и государство. Но первооткрывателем в области развития банковских экосистем в России, наверное, можно назвать Тинькофф Банк. Сбербанк также активно работает в этом направлении, сотрудничая с Mail.Ru Group и принадлежащим ей Delivery Club. Свои экосистемы есть у Альфа-Банка, ВТБ, Россельхозбанка. Возможно, в эту нишу устремятся также малые и средние банки. Но бигтехи не отстают: российский «Яндекс» — огромная компания с широкой экосистемой.
Эту тему продолжил Егор Кривошея, руководитель направления исследований в Центре исследования финансовых технологий и цифровой экономики «Сколково» — Российская экономическая школа. «Экосистема — это сложная система взаимосвязанных элементов, которые развиваются отдельно друг от друга, ключевая часть этой системы — микросервисная инфраструктура. Например, когда Сбербанк развивает сервис такси, он делает это отдельно от своих финансовых продуктов, и чтобы сделать новую операцию для приложения СитиМобил, Сбербанк не ждет обновления своего основного приложения — мобильного банка. Такая система позволяет гибко относиться к тому, что происходит на рынке, и вовремя реагировать с апдейтом на какую-то часть своей экосистемы», — считает Егор Кривошея. Это не только удобно для самой компании, но и помогает клиенту выйти на новый уровень клиентского опыта.
Спикер выделил три модели экосистем на рынке финансовых услуг по условному географическому признаку:
Американо-китайская модель — это бигтеховский финтех. Финансовые инновации здесь развиваются внутри больших технологических компаний, таких как Google, Apple или Amazon. Они предлагают своим клиентам финансовые услуги и активно конкурируют с банками. Финансовые услуги здесь развиваются отдельно, являются лишь одной из множества систем. Но почему бигтехи преуспевают в финансовых услугах? Есть несколько причин: огромное количество данных в руках компаний и умение с ними обращаться, микросервисная инфраструктура и инновационный задел — поиск новых решений для рынка. Также важно, что эти компании полностью цифровые, и им не нужно проходить путь цифровизации, как многим традиционным банкам. Решения бигтех-компаний нравятся клиентам. По данным опроса, более половины опрошенных пользователей готовы перейти на финансовые продукты технологических компаний.
Российская модель, в которой банк — центр экосистемы, а традиционные финансовые посредники становятся конкурентами для банка. Финансовые услуги — это точка входа клиента в экосистему, в которой банк замыкает пользователя и предлагает услуги компаний-партнеров, уже находящихся в экосистеме или еще нет.
Один из примеров такой модели — Сбербанк. В ближайшее время он планирует зайти в новые ниши: от путешествий до управлениями данными. Так Сбербанк пытается соединить жизнь человека, свой бренд и компанию. Бренд Банка должен оставаться в поле видимости клиента при любых его действиях. Тинькофф же, в отличие от Сбербанка, лишь во вторую очередь пытается удовлетворить потребности клиента, не связанные с финансовыми услугами, а делает упор на банковские сервисы. Но приложение банка Тинькофф — суперприложение, которое позволяет решить любые запросы клиента.
То, что в России центром экосистемы является банк, связано с инертностью российского потребителя, исторически сложившейся прибыльностью банков и проактивностью финансовых провайдеров
Европейская модель. В ее центре находятся потребители, регуляторы и стартапы. Благодаря активным действиям регулятора стартапы могут подключаться к инвестиционным структурам и предлагать новые клиентские решения для потребителя. Европейские клиенты проактивны, они умеют и хотят выбирать. Банки же теряют связь с клиентом. И, если раньше большую роль играл бренд, то теперь важнее новые технологические решения.
Конечно, эти модели смешиваются: в России есть стартапы-финтехи, а в Америке доверие к традиционным банкам не пропало.
Сегодня все банки сталкиваются с новыми вызовами: теряют лояльность клиентов, бренды становятся невидимыми, происходят дезинтермедиация и коммодитизация. Поэтому у всех банков есть несколько стратегий развития:
С докладом о противостоянии этих моделей выступил Павел Самиев, сооснователь и генеральный директор аналитического агентства «БизнесДром».
Одним из ключевых факторов роста комиссионного дохода банка являются (помимо операционного, расчетно-кассового обслуживания и так далее) продажи продуктов смежных отраслей — как правило, страхования. «С одной стороны, банки позволяют страховым компаниям заработать, но с другой, и комиссионный доход банков от продажи страховых услуг за последние несколько лет существенно вырос: 23% за девять месяцев 2019 года — доля комиссионных доходов банков, 36% за те же девять месяцев того же года — доля банковского капитала с продажи страховых продуктов. В последние пять лет доля банковских каналов с продажи страховых продуктов значительно растет, никто, кроме банков, такого результата больше не показывал», — поделился Павел Самиев. Соотношение продаж страховых услуг через банковские экосистемы и через агрегаторы, маркетплейсы и прочие небанковские каналы, определенно, в пользу банков.
Маркетплейс — это рыночная модель, представляющая собой витрину продуктов разных провайдеров. Экосистема — набор продуктов, сервисов и решений, предлагаемых одним брендом. Возникает вопрос: «Смогут ли свои экосистемы создавать игроки не первого эшелона, не финансовые гиганты?»
«Но есть и попытки создания экосистем для малого бизнеса — это банки, ориентированные исключительно на этот сектор. У них есть специальные блоки, которые работают только как цифровые структуры для малого бизнеса. Уже сейчас они предлагают такой набор сервисов, который распространяется далеко за пределы банковского рынка», — говорит Самиев. Перспектива в том, что доля продаж нефинансовых продуктов в банковских экосистемах будет и дальше расти.
Маркетплейсы создают конкуренцию крупным поставщикам услуг, позволяют быстро и недорого привлечь клиентов. На них могут зайти любые банки, ведь никакой собственной платформы разрабатывать не нужно.
Главные вопросы для рынка сегодня: смогут ли маркетплейсы развиваться так же активно, как экосистемы, или же экосистемы будут наращивать свою долю в других сегментах и продавать не только финансовые продукты, не дав маркетплейсам и шанса? Однозначного ответа пока нет.
Заключительным стало выступление Константина Корищенко, профессора РАНХиГС, посвященное последствиям цифровизации экономики. Именно оно обобщило все раннее сказанное и поставило логическую точку в заседании.
Смысл цифровой экономики заключается в том, что люди пользуются не предметами, а их цифровыми образами
К цифровизации экономики можно отнести такие явления, как сетевизация, смартизация, токенизация, дезинтермедиация, дегуманизация (замена человеческого ресурса в финансовом секторе ботами, роботами, робоэдвайзерами) и шеринговая экономика. Смысл цифровой экономики заключается в том, что люди пользуются не предметами, а их цифровыми образами, например цифровыми деньгами. Здесь у денег возникают новые функции: почти молниеносная скорость передачи, анонимность, возможность транзакций в любом объеме. Создание единой цифровой валюты для мирового Интернета для экономики означает многое, например: можно будет совершать денежные взаимодействия без вмешательства коммерческих банков, использовать очень маленькие денежные величины и работать с деньгами без кредитного и валютного риска.
Изменится и инфраструктура финансового рынка. Базовые активы, системы платежей, хранения и переводов, организация торговли — все это претерпит колоссальную трансформацию. Произойдет разрыв производства и продажи финансового продукта, закрепятся на рынке новые посредники: маркетплейсы, витрины и агрегаторы. Интерфейс банковских приложений станет открытым (Open API). Ключевыми направлениями банков станут риск-менеджмент, онбординг, идентификация. Продажи из агентских перейдут в прямые, модели поведения клиентов стандартизируются, а взаимодействие с потребителем перейдет в VR.
Что касается моделей инвестирования, первичные продукты будут доступны онлайн без привязки ко времени или к месту, все услуги будут персонализированы и подобраны по личным потребностям клиента на основе прогнозных моделей, а также ими сможет воспользоваться любой человек, независимо от его социального статуса и гражданства.
Для людей же цифровая экономика — это возникновение безусловного базового дохода (что спорно), полный цифровой контроль, появление площадок для торговли персональными данными и переход в виртуальную жизнь. Людям придется приобретать пограничные компетенции, повышать квалификацию или вовс, обучаться новой профессии. «Присутственная» офисная работа вымрет, все перейдут на фриланс.
Можно выделить несколько потенциальных моделей развития банковского бизнеса:
Все в одном месте, быстро и удобно — именно такие ожидания сейчас у потребителей финансовых услуг, причем как у физлиц, так и у юрлиц. Заключение сделок, оформление и отправка платежей — все это уже доступно в мобильном телефоне, а стоимость — это не основной конкурентный фактор. Цифровые экосистемы — принципиально новая модель работы с клиентами, у нее много преимуществ, но есть и вызовы для конкуренции на рынке
В 2015 году, когда законодатель предпринимал попытки по ужесточению наказания за неправомерный оборот средств платежей, мало кто предполагал, что подобная инициатива станет очередной лазейкой для недобросовестных предпринимателей и правоохранителей. Прошло больше пяти лет с последней редакции, поэтому можно подвести промежуточные итоги: чем обернулись «благие намерения» законодателя и как ст. 187 УК РФ стала дополнительным инструментом давления на бизнес
Регулирование финансового сектора стремительно развивается на протяжении последних 20 лет. Особое внимание стоит уделить подходам, которые регулятор использует для обеспечения прозрачности структуры собственности финансовых организаций: с развитием законодательства методы регулирования сначала распространялись на кредитные организации, а затем охватили и весь финансовый сектор. Проанализируем законодательное регулирование в динамике, противоречия, кот проявляются в результате различий в регулировании деятельности разного рода организаций и финансовых рынков